Онлайн чтение книги Бабочка сквозь туман A Butterfly Through the Mist
1 - 77

- Кто не знает, что этот профессор проводит еженедельные тесты? Все написано в учебном плане.

Тилия посмотрела на него так, словно увидела бешеную собаку, а затем быстро схватила свою сумку.

- Не разговаривай со мной. Это раздражает.

Затем, словно испытывая отвращение от того, что он осмелился заговорить с ней, она холодно ушла.

Оставшись в лекционном зале, где витал только запах цветов, Айлекс сидел, безучастно глядя на пустое место рядом с собой.

А, учебный план. Точно. Это был листок бумаги с такой информацией.

Только сейчас он понял, что его слова, должно быть, показались ей прозрачным предлогом, чтобы просто завязать разговор.

И правда в том, что она была совершенно права.

«……»

Подобно домашней собаке, которая впервые получила удар ногой, Айлекс застыл в шоке, не в силах стряхнуть с себя оцепенение от неожиданного удара.

 

***

 

После этого он долго бродил. Журнал наблюдений, который он вел о Тилии, где ежедневно записывал страницы заметок, оставался нетронутым целых три дня.

Настолько велик был шок. Разбитое сердце и боль были яркими. Но в то же время внутри него вспыхнуло чувство несправедливости.

Почему?

Лежа на кровати лицом вниз, словно дохлая рыба, Айлекс внезапно резко выпрямился и провел рукой по-своему и без того неухоженному лицу.

Он понимал, почему Тилия была раздражена. Она искренне презирала мужчин, которые заигрывали с ней.

То, что он сделал, было ошибкой, очень похожей на поведение мужчин, которых она ненавидела. Он признавал, что заслужил ее презрение.

Но все же это не заслуживало такой ненависти.

Айлекс сжимал и разжимал кулаки от разочарования.

Он долгое время пристально наблюдал за Тилией, поэтому знал наверняка.

Враждебность, которую она проявила по отношению к нему, была слишком глубока для простой попытки разговора.

Подобно исследователю, изучающему диких животных, Айлекс классифицировал уровни ненависти Тилии Эмброуз.

По его расчетам, он должен был достичь только уровня 2,5 по ее шкале неприязни. Он совершил всего одну ошибку, и даже она была относительно незначительной - чем-то, на что можно было бы закрыть глаза, проявив немного снисходительности.

В крайнем случае его следовало бы назвать «действительно раздражающим ублюдком».

Но в ее прекрасных зеленых глазах он увидел сигналы 5 уровня.

Почему? Что я сделал, чтобы заслужить такое же отвращение, как Грегори Майерс? Что именно я сделал?

Его тело опустилось на кровать, словно рухнуло. Он закрыл глаза рукой и тяжело выдохнул, словно пытаясь вытолкнуть весь воздух из легких.

Она никак не могла уловить его чувства. Он зарыл их глубоко, как крот, спрятав в месте, куда никто не мог добраться.

Маловероятно также, что она заметила его неустанные наблюдения. Даже эта невыносимая Сесилия Клейтон так и не заметила его скрытного наблюдения.

Дело было не в том, что его привязанности были раскрыты. И не в том, что его тайное, скрытое от посторонних глаз наблюдение было обнаружено.

Тогда почему...?

Широкие плечи Айлекса поникли от уныния.

Самуэлю Дженнингсу было лучше. По крайней мере, он признался. По крайней мере, его отвергли после попытки.

Он не мог забыть, как на него смотрели эти зеленые глаза - словно он был жуком, из которого вывалились внутренности.

Он снова проиграл, даже не получив шанса сразиться.

 

***

 

Лишь через неделю Айлекс наконец узнал истинную причину ненависти Тилии к нему.

Только подслушав разговор о себе от ближайшей подруги Тилии, он смог сложить все воедино.

Слухи. Конечно, в этом и заключалась проблема. Она слышала в академии распространенные слухи об Айлексе Дэвенпорте и из-за них возненавидела его.

Его помолвка была организована на основе взаимной выгоды, однако Сесилия Клейтон оказалась поистине отвратительной женщиной.

С самых юных лет она жаждала его. Она не просто положила на него глаз как на жениха - она хотела владеть и полностью управлять им.

Естественно, он ее игнорировал. Даже упреки отца в том, что он должен обращаться с невестой должным образом, в одно ухо влетали, а из другого вылетали.

Но когда ее обычные истерики не сработали, Сесилия, все больше отчаиваясь, прибегла к еще более коварным методам, чтобы утвердить свое право собственности.

Самый отъявленный негодяй Королевской академии Акансиса. Самый выдающийся бабник.

Все отвратительные слухи о нем были распущены Сесилией Клейтон, которая стремилась монополизировать его - даже если это означало его уничтожить.

Он всегда знал, что эти грязные слухи распространяются за его спиной со скоростью лесного пожара.

Но его это никогда не волновало. Он никогда не чувствовал необходимости их исправлять.

Эти слухи никогда никак на него не влияли. Если на то пошло, то он даже находил их иногда довольно полезными.

Слухи, широко распространившиеся из-за его безразличия, на самом деле давали ему свободу.

Иногда к нему подходили какие-нибудь сумасшедшие девушки, передавая ключи или подобные безделушки, или отбросы, которые считали себя похожими на него, притворяясь дружелюбными. Но ему было достаточно игнорировать их.

Он предпочитал позицию изгоя, того, к кому никто не подходил. Было приятно лежать одному на тихом берегу озера.

Так оно и было до тех пор, пока впервые в жизни он не почувствовал желание хорошо выглядеть перед девушкой своего возраста.

Даже зная, что именно его собственная халатность способствовала распространению этих слухов, Айлекс скрежетал зубами от разочарования.

Раньше он никогда не заботился о своей репутации, но теперь, внезапно, стал заботиться. Он пожалел, что не положил этому конец раньше.

Он должен был исправить это. Он должен был отрицать это. Он должен был наброситься на Сесилию Клейтон, и заставить ее признаться в правде.

Он проживал свою жизнь так, словно ничто не имело значения, равнодушный ко всему, и теперь это равнодушие вернулось, чтобы задушить его.

Но сожаление, каким бы глубоким оно ни было, всегда приходило слишком поздно.

Он слишком хорошо знал, как упрямо Тилия придерживалась своих мнений, когда они уже были сформированы. Из-за этого он даже не мог заставить себя предложить хоть одно оправдание. Как дурак, он мог только кружить вокруг нее, не в силах сказать ни слова.

 

***

 

- Молодой господин, у вас ужасный цвет лица.

Бенджамин Роджерс, дворецкий поместья Эссентинэ, с беспокойством всматривался в лицо своего молодого хозяина.

Айлекс, развалившись, словно сброшенная одежда, на кушетке в элегантной гостиной, ответил, даже не открывая глаз.

- Занимайтесь своими делами.

Несмотря на грубое замечание, старый дворецкий не показал никаких признаков обиды. Он просто продолжал смотреть на Айлекса с обеспокоенным выражением лица.

Наконец, выдержав некоторое время этот взгляд, Айлекс глубоко вздохнул и сел.

- Кофе.

- Да, я принесу вам теплого чая.

Ответ дворецкого был столь же наглым. Одна из опытных горничных, которая слушала их разговор, тут же повернулась и направилась на кухню.

- Что это за хозяин, который даже не может выпить чашечку кофе?

Раздраженный, Айлекс заворчал, но не сделал ни шагу, чтобы прогнать дворецкого или горничных. Нет, он не мог.

Всё в поместье Эссентинэ было драгоценным наследством его деда.

Семья Дэвенпорт владела несколькими поместьями, но среди них только одно поместье Айлекс действительно считал домом - Эссентинэ. Это было единственное место, где он знал имена слуг.

Престон Дэвенпорт, покойный герцог и дед Айлекса, был тем человеком, который помог укрепить положение фамилии Дэвенпорт как одной из самых престижных дворянских семей в Акансисе.

Он быстро нанял профессиональных менеджеров для семейного бизнеса, минимизировав потери от неудачных инвестиций. В политическом плане, хотя он и был далеко внизу в линии наследования, он рано встал на сторону первой принцессы, признав ее сильным кандидатом на трон, тем самым обеспечив себе влияние.

Однако, несмотря на все его превосходство как герцога, он потерпел неудачу как отец.

Айлекс поднял взгляд на каминную полку в гостиной, где висел семейный портрет - картина из того редкого времени, когда семья предыдущего герцога была более-менее гармоничной.

Бывшая герцогиня Агата Дэвенпорт сидела в кресле с нежным выражением лица. Рядом с ней, в другом кресле, сидел крепко сложенный предыдущий герцог. За ними стояли нынешний герцог Эдмунд и его младший брат Кеннет, сохраняя едва заметную дистанцию между собой.

Взгляд Айлекса скользнул по напряженному лицу отца и остановился на мужчине, стоящем рядом с ним и тепло улыбающемся.

Кеннет Дэвенпорт, дядя, которого он никогда не видел, погиб в результате несчастного случая еще до того, как Эдмунд унаследовал герцогство.

Молодой человек на картине, навеки застывший в юности, имел добрую улыбку, которая тронула что-то в груди Айлекса.

Светлые волосы и серо-голубые глаза. Даже если бы не эти черты, они были удивительно похожими.

Возможно, именно поэтому его дед, рано уступивший герцогство старшему сыну, лелеял своего второго внука так, словно тот был его собственным потерянным ребенком.

В семье, где холодное равнодушие, казалось, передавалось по наследству, его дед был единственным, кто проявлял к нему любовь.

Он был единственным, кто похвалил Айлекса за отличные результаты на экзаменах, единственным, кто спас его из сарая, где он оказался заперт из-за жестоких проделок Гилберта.

Если и был хоть один человек во всей семье Дэвенпорт, который по-настоящему любил его, так это дедушка.

Лишь гораздо позже он понял, что привязанность деда лишь подогрела глубоко укоренившийся комплекс неполноценности его отца и брата.

Теперь, глядя на портрет некогда великой семьи, оставшейся всего с одним наследником, Айлекс медленно открыл рот.

- Я хочу посетить комнату дедушки. Она готова?