Онлайн чтение книги Бабочка сквозь туман A Butterfly Through the Mist
1 - 88

Воспоминания, которые она доставала и просматривала в каждое свободное мгновение, не теряли своей яркости, становясь с каждым днем только яснее.

В воспоминаниях, которые со временем становились все ярче, Тилия начала осознавать одно за другим.

С каким сердцем он всегда смотрел на нее.

Гораздо позже она узнала из новостной статьи, в которой тема святой воды поднималась как общественная проблема.

Что неразбавленная святая вода может использоваться как сыворотка правды. Что при использовании сверх необходимой дозировки она может вытащить тайны, зарытые в сердце, тайны, которые хотелось бы забыть.

Значит слова, которые Айлекс Дэвенпорт сказал ей после того, как вдохнул пары святой воды, должны были быть его истинными чувствами, которые он скрывал. Чувствами, о которых он мог сказать только после того, как принял сыворотку правды.

Иначе и быть не могло. Потому что тогда она ничем не отличалась от ежа, покрытого отравленными шипами. Она была ядовитым стражем своего сердца, отчаянно не позволяя никому вторгаться.

Вероятно, это все, что он мог предложить девушке, которая спросила, является ли противоядие противозачаточным средством.

Она также узнала, гораздо позже, что половой акт под воздействием святой воды не требует контрацепции. Что беременность невозможна от искусственно вызванного возбуждения.

О чем думал Айлекс, наблюдая, как девушка выпивает срочно добытое противоядие, твердо веря, что это контрацептив?

Почему, черт возьми, ему понравился человек, который обращался с ним как с мусором, как будто это было чем-то естественным?

В темной комнате в полном одиночестве, когда она закрывала глаза, слова, которые он шептал ей на ухо, лаская ее, возвращались, щекоча все ее тело.

 

«Да, я тоже тебя люблю».

 

Было обидно осознавать, что те слова, которые она отвергла как безумие, на самом деле были правдой. Хотя в тот момент она боролась, отчаянно желая, чтобы они были ложью.

Чем больше она возвращалась к фрагментам воспоминаний, тем яснее становились их очертания, раскрывая подсказки, которых она раньше не замечала.

Шаги, которые замедлялись, чтобы соответствовать ее темпу. То, как его глаза украдкой смотрели на ее губы или переносицу, и легкое рисование линий кончиками пальцев.

Только когда она перестала бормотать, что он подобен лесу, скрытому в тумане, что она никогда не узнает искренности, скрывающейся за этими неуловимыми глазами, только тогда все стало ясно.

Что в этих прекрасных серо-голубых глазах все это время таилась любовь.

Что с момента их встречи и до момента расставания, он ни разу не посмотрел на нее иначе, как с нежностью.

Почему то, что сейчас так прозрачно, как хорошо отполированное окно, тогда казалось таким мутным?

Перед глазами Тилии, с сожалением взирающей на сад, сияющий, словно символ весны, промелькнул первый день в Онтароа.

Прибыв в Онтароа, Тилия, полная запоздалого сожаления, первым делом написала ему письмо.

Сойдя с поезда, она поспешила прямиком к дому, о котором он ей рассказывал, и, прежде чем успела распаковать вещи, взяла бумагу и ручку, чтобы поспешно написать.

[Спасибо, мне очень жаль, и…]

Она уже не помнит, что именно написала, чтобы заполнить белую бумагу черными чернилами.

Осталось только яркое воспоминание о том, как она в изнеможении рухнула на диван, написав свое имя внизу страницы.

Волосы прилипли к мокрому от пота лбу, словно у нее была лихорадка, а кончики пальцев дрожали от того, что она слишком крепко сжимала ручку.

На следующий день, проснувшись усталой, даже не умывшись, Тилия с напряженным лицом отнесла аккуратно сложенное письмо на почту.

Только после многократной проверки адреса и многократного просмотра содержимого она смогла, наконец, заставить себя отправить его. Она проверяла так много раз, так одержимо, что к тому времени, как вышла с почты, был уже вечер.

Только тогда Тилия почувствовала урчание в животе и зашла в первый попавшийся ресторан.

Она ничего не ела целый день, и теперь, когда съела прозрачный, теплый суп и наполнила свой пустой желудок, ее охватила неконтролируемая дрожь.

Ее голова все время поворачивалась к зданию почты, где теперь лежало ее письмо. Ее сердце уже спешило к тому дню, когда он пришлет ответ.

Прошел месяц, затем два, а на письмо, отправленное в Акансис ответа так и не последовало.

Тем временем Тилия подавала заявления и ходила на собеседования. Она покупала предметы первой необходимости и продукты, знакомилась с окрестностями. Но даже когда она постепенно приспособилась к ежедневной рутине, почтовый ящик молчал.

На всякий случай она отправила еще одно письмо с тем же содержанием. Что у нее все хорошо, что она прекрасно устроилась в доме, который он ей нашел в надёжном районе.

Может быть, перевернулась почтовая карета. Может быть, ее письмо потерялось. Хотя она отправила его правильно, ее беспокойство заставило продолжать отправлять еще больше писем, каждый раз добавляя незначительные подробности. В конце концов, это стало такой привычкой, что она начала писать и отправлять их как записи в дневнике.

И вот однажды в почтовом ящике наконец-то оказался белый листок бумаги. Сердце колотилось так сильно, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Она открыла письмо, но оно было не от того, кого она так отчаянно ждала.

В этот момент Тилия молча проанализировала ту часть себя, которая чувствовала разочарование, даже после получения уведомления о зачислении на должность в консульство Онтароа.

К ее удивлению, она даже не была шокирована переменой в своем сердце. Она просто почувствовала беспокойство.

Что-то случилось с Айлексом? Он заболел?

Все, что она могла чувствовать - это беспокойство об одном человеке.

Даже осторожно доставая деньги из конверта, который Айлекс дал ей и покупая одежду для работы, Тилия могла думать только о нем.

Мысль о том, что чувства Айлекса Дэвенпорта могли измениться, ни разу не приходила ей в голову. Она даже не могла себе такого представить.

 

«Ты ведь понимаешь, Тилия? Пока я не приду, чтобы найти тебя... тебе придется подождать».

 

Потому что глаза, которые провожали ее, те глаза, которые снова и снова умоляли ее подождать - говорили о непоколебимой любви.

Именно тогда Тилия начала покупать газеты, в которых сообщались новости из Акансиса.

Она регулярно покупала бумагу для писем, собирала новостные бюллетени из Акансиса в надежде найти его следы, которые иначе было невозможно обнаружить.

И вот однажды, когда мальчик, продающий газеты, дружелюбно ее поприветствовал, наконец - на первой странице появилось имя человека, которого она так ждала.

[ Айлекс Дэвенпорт, второй сын дома Дэвенпорт, объявляет о помолвке с Сесилией Клейтон, старшей дочерью дома Клейтон!

Союз между двумя великими домами Акансиса - герцогством Дэвенпорт и маркизатом Клейтон - был подтвержден. Маркиз Клейтон будет присутствовать на новой всемирной выставке, которая пройдет 3-го числа этого месяца в Эдепфальце...]

 

Когда она держала в руках бумагу, прослеживая щедро украшенную историю их помолвки, ее руки дрожали.

Она помнила, что в то время ее только что перевели в новый отдел, и она с трудом адаптировалась. День, когда она прочитала эту статью, был одним из тех дней, когда ей хотелось только одного: рухнуть в постель и спать мертвым сном.

Но как только она пришла домой, сон словно улетучился.

Не то чтобы она не устала. Казалось, будто все ее тело несет на себе валун, настолько тяжелый и изнуряющий, что она может рухнуть в любой момент.

Но она не могла заставить себя лечь на кровать или даже сбросить обувь и сесть на диван. Тилия просто сидела одна в обеденном кресле, читая и перечитывая скомканную газету.

Помолвка Айлекса Дэвенпорта и Сесилии Клейтон. Помолвка Айлекса Дэвенпорта и Сесилии Клейтон…

Словно заучивая, она снова и снова перечитывала статью, пока, словно очнувшись ото сна, внезапно не вскочила, поспешно не достала канцелярские принадлежности и не схватила ручку.

В отличие от своего первого письма, содержание которого она уже не могла четко вспомнить, она и сейчас могла бы написать каждое слово этого письма.

Хотя она изо всех сил старалась притворяться, что это неправда, белая бумага заполнялась буквами, которые были высечены на ее эгоистичном сердце, строка за строкой.

[Честно говоря, Айлекс, я была рада, что нравилась тебе. Надеюсь, я и дальше буду тебе нравиться, даже сейчас…]

Даже написав все это, Тилия долго мучилась над одним самым важным предложением, которое еще не написала. Ее сердце отказывалось превращаться в слова. Она покрылась холодным потом и даже слегка всхлипывала.

Одно можно сказать наверняка: это письмо, края которого были испачканы влагой, содержало больше искренности, чем любое другое, которое она когда-либо отправляла.

 [Я хочу, чтобы ты продолжал меня любить. Я действительно этого хочу.]

С грустным лицом Тилия отправила письмо, полное эгоистичных признаний.

Но даже спустя месяц, два месяца – ответа так и не последовало.

Тем временем времена года текли, как река.

Прошла зима воспоминаний, пришла и ушла весна, которая заставляла людей чувствовать себя еще более одинокими. Прошло лето, когда жара была особенно угнетающей, и пришла и ушла осень, когда все вокруг умирало.

И снова наступила весна.

В лучах льющегося солнечного света, глядя на полностью распустившиеся цветы, не знавшие зимы, Тилия подумала:

«Что я чувствовала прошлой весной?»

Два года назад, весной, на первой странице газеты снова появилась новость о пышной церемонии помолвки Айлекса Дэвенпорта и Сесилии Клейтон.

Только после этого Тилия наконец перестала отправлять случайные письма, которые стали для нее чем-то вроде остаточной привычки.

 

И, проливая слезы, она переехала в новый дом.