Онлайн чтение книги Бабочка сквозь туман A Butterfly Through the Mist
1 - 75

После этого Тилия Эмброуз странным образом стала все чаще появляться в поле зрения Айлекса.

Каждый раз она либо держала в руках книгу, либо читала ее, либо смотрела в блокнот, заполненный записями мелким подчерком.

Глупая. Когда Айлекс увидел ее такой в первый раз, он не смог сдержать усмешку.

Бороться так отчаянно, не видя, что ждет тебя впереди - как жалко.

Однако, когда это повторилось снова и снова, он почувствовал странное раздражение.

Хватит уже. Учёба вместо еды никого не заставит тебя жалеть.

И когда прошло достаточно времени, чтобы сменился целый сезон, его раздражение переросло в неконтролируемый гнев.

Почему? Даже он сам не мог понять ярость, которая его охватила.

Он всегда недолюбливал глупых людей. Но в таких случаях он просто игнорировал их с презрением - никогда прежде он не испытывал такого сильного разочарования.

Даже когда он задавался этим вопросом, он не мог подавить охватившую его ярость, лежа на кровати и представляя себе, как девушка до поздней ночи занимается учебой.

Ему хотелось кричать.

Как бы ты ни училась, твое будущее не изменится. Тебя просто продадут. Для твоего отца ты не более чем краденый товар, ждущий, когда его заложат.

Поэтому нет смысла так усердно работать.

Только когда он дошел до этой последней мысли, Айлекс понял истинную причину своего гнева.

Она работала слишком усердно, так яростно, что это настораживало.

Это разочарование, это раздражение, на самом деле, было благонамеренным. Это была доброта, попытка дать ей понять, что ей не нужно бороться за что-то бессмысленное.

Да, так оно и было.

Чувствуя, что он нашел ответ, Айлекс вскочил с кровати. Не одевшись как следует, он бросился в сторону женского общежития.

Он будет ругать ее. Он будет кричать на нее. Он будет рвать книги у нее на глазах и говорить ей, чтобы она прекратила.

Он доведет ее до слез и заставит сдаться.

Но пока он быстро шагал вперед, полный решимости сделать именно это, Айлекс внезапно осознал, что внутри него что-то таится.

Слабая, но неоспоримая злоба.

Это было отвратительное желание увидеть, как она сдается, увидеть, как она живет так же, как он, смирившись со своей судьбой.

Мерзкое желание наблюдать, как она отказывается от всего и безжизненно ждет наступления будущего.

Это была не доброта, а явная злоба.

Отвратительная злоба, которую как он считал ему никогда не испытать.

Даже осознав, Айлекс проигнорировал это и продолжил бежать к зданию, где она должна была находиться.

Только оказавшись поблизости, он понял, что пришел сюда не задумываясь.

Уже была полночь. Она наверняка спит.

Нет, даже если бы это было не так, он, незнакомый ей человек, никак не мог позвать ее.

«…Идиот».

Осознавая всю импульсивность своих действий, Айлекс все же не смог заставить себя повернуть назад и замер на месте.

И тут, словно по волшебству, она появилась перед его глазами.

Сад женского общежития академии был заполнен небольшими круглыми кипарисами, перемежающимися соцветиями скромных цветов.

У подножия каменной лестницы, где цветущие мирты отбрасывали розовые тени, сидела Тилия.

Летняя ночь. Под тусклым светом уличного фонаря, в обрамлении сумерек.

Тилия неподвижно сидела на ступеньках, словно кукла, брошенная ребенком после того, как он наигрался с ней и потерял интерес.

В тот момент, когда он увидел ее, его ноги застыли, словно из них выросли корни.

Не слишком далеко, не слишком близко. С такого расстояния он не мог не заметить.

Она плакала, проливая слезы размером с ее глаза.

В тусклом свете слезы, стекающие по ее щекам, мерцали, словно светлячки, одиноко парящие в темноте.

Казалось, эти слезы образуют озеро под ее ногами, и она утонет в потоке печали.

Пока Айлекс стоял там, потерянный и растерянный, его пальцы дергались, как у дурака, Тилия быстро вытирала слезы.

Подняв руку, она энергично вытерла щеки и стерла влагу о юбку. Затем вытащила что-то из кармана.

Только когда она сняла обертку и отправила кусочек в рот, Айлекс понял, что это такое.

Шоколад.

Проглотив странный, тихий вздох, он увидел, как она достала что-то еще из другого кармана.

Он уже знал, что это такое.

Учебная тетрадь. Небольшой блокнот, который Тилия Эмброуз всегда носила с собой, просматривая его, когда у нее была свободная минутка.

Он думал, что она пролила все свои слезы, но пока она продолжала читать свои заметки для заучивания, время от времени капали новые. Тем не менее, она, должно быть, беспокоилась, что слезы испачкают блокнот, так как быстро вытирала их.

Дул легкий прохладный ночной ветерок. Ее тайные занятия длились долго.

Подобно дереву, не знающему, как уйти, Айлекс оставался на месте, молча наблюдая за ней.

Воздух наполнился ароматом цветов. До сегодняшнего дня он никогда не думал, что свет уличного фонаря прекрасен, но теперь он сиял, как прожектор на сцене, освещая девушку, которая была вся белая, черная и красная.

Образ ее, жующей шоколад и решительно декламирующей что-то, запечатлелся в его памяти, как будто он собирался перенести его в следующую жизнь.

Он думал, что мог бы смотреть на нее вечно. Он думал, что даже если бы он застыл в этот момент, то не стал бы никого винить.

Он даже не заметил, как пролетело время.

Прежде чем он успел опомниться, шоколад, который она выдавала себе по кусочку, закончился, и она пролистала последнюю страницу своих заметок для заучивания.

Убедившись в этом, Тилия встала без колебаний. Ее некогда заплаканные белые щеки теперь были сухими, высушенные ветром.

Она отряхнула юбку и, не оглядываясь, быстрым шагом пошла в общежитие.

Но даже после ее исчезновения Айлекс, будучи неподвижным, словно просто поставленный на место предмет, еще долго оставался на том же месте.

Лишь спустя, как ему показалось, целую вечность он, наконец, пришел в себя, заставив свои затекшие ноги пошевелиться и повернуться.

Его походка была неуклюжей, как у голодного бродяги. Его сердце билось, как у бродячей собаки, которая бродит по улицам в полдень без единой капли воды.

Теперь я понял.

В темноте надвигающейся ночи, под тусклым светом уличных фонарей, Айлекс шатался, словно дезертир, бегущий с поля боя, не в силах больше отрицать это.

Я завидовал Тилии Эмброуз.

Эта решимость изменить свое будущее. Эта жизненная сила, борьба за выживание вопреки всем обстоятельствам. Эта блестящая надежда, которой я не обладал...

Это было невыносимо. Я завидовал ей невыразимо.

Он услышал звук белого флага, поднимающегося где-то в глубине его сердца.

Это было безошибочное признание поражения труса, который проиграл, даже не вступив в бой.

 

***

 

После того, как Айлекс тайно стал свидетелем того, как Тилия Эмброуз занимается, будучи в слезах, весь гнев и раздражение, которые когда-то переполняли его сердце, были сметены, словно приливная волна.

На смену им пришло что-то другое - ноющая, тупая пульсирующая боль.

Эта тяжелая, непрекращающаяся боль усиливалась каждый раз, когда он видел ее, до такой степени, что заставляла его отводить взгляд.

Но он не мог отвести взгляд больше чем на минуту.

Всякий раз, когда Тилия появлялась перед ним, Айлекс ненадолго опускал взгляд, лишь украдкой поглядывая на нее краем глаза, не в силах удержаться.

Теперь он больше не мог утверждать, что не испытывает особого интереса.

Его серо-голубые глаза притягивались к ней, словно железные опилки, отчаянно цепляющиеся за магнит.

Даже когда ее не было, его взгляд все равно искал ее. Точнее, он передвигался так, чтобы она обязательно появилась.

Он искал места, где она могла быть, места, где он мог ее видеть. Словно заколдованный, его ноги сами вели его в ее сторону.

И, делая так, он, естественным образом, узнал о ней больше.

Это не было преднамеренным наблюдением или тайной проверкой. Он просто узнавал ее, как будто это было неизбежно.

Во-первых, помимо посещения лекций, Тилия Эмброуз проводила большую часть своего свободного времени в библиотеке.

Во время экзаменов она даже прекращала свои редкие прогулки по кампусу и жила исключительно в библиотеке.

Общежитие, лекционный зал и библиотека - вот три места, где ее можно было чаще всего встретить. Если он заходил в любое из них, то был высокий шанс увидеть ее.

И обычно Тилия появлялась в этих местах с подругой по имени Джуди Уэллс.

Джуди, ее соседка по комнате, была шатенкой с довольно невнятной внешностью. Однако было ясно, что она очень любила Тилию.

Тилия, в свою очередь, похоже, держала младшую дочь семьи Уэллс близко к себе. Она небрежно брала ее за руку - то, что она редко делала с другими, которых тонко избегала, когда они пытались сделать этот жест.

Кроме того, Тилия питала пристрастие к сладостям, таким как шоколад, пудинг и мороженое.

Всякий раз, когда Джуди Уэллс покупала такие угощения, Тилия колебалась, делая виноватый вид, но всегда принимала их без отказа.

Когда она ела что-то сладкое, ее лицо светлело, расцветая, как цветы мирта, которые он видел той ночью.

Это была прекрасная улыбка.

Такая, которая заставляла его собственные губы кривиться в ответ, хотел он этого или нет.

Улыбка была такой милой, что ему хотелось собрать все сладости мира и положить к ее ногам.