Онлайн чтение книги Монолог в аптечной лавке The Pharmacist's Monologue
Глава 16 - Испорченные ояки

Место, куда её привели, оказалось жилым районом в центре столицы. В столице, как правило, чем севернее, тем безопаснее, и в этом районе стояли дома людей среднего достатка.

Среди них был один обветшалый дом. Когда-то он был довольно большим, но теперь черепица на крыше местами обвалилась и потускнела, а глинобитные стены кое-где осыпались, обнажив бамбуковый каркас.

У входа стоял мужчина, которого она уже видела несколько раз. Тот, кто присматривал за Чжао Юем и делал вид, что незнаком с Маомао.

Маомао вошла в запущенный дом.

(Ого?!)

Снаружи дом был в полном запустении, но внутри оказалось на удивление чисто. Однако удивило её не это.

Стены были выбелены. Поверх штукатурки была нанесена роспись.

На всю стену раскинулся персиковый сад. Но персики в нём грызли не трое воинов (прим.: отсылка к «Клятве в персиковом саду» из романа «Троецарствие»), а прекрасная дева. Овал её лица напоминал персик, чёрные как агат волосы обрамляли его, а губы, из-за которых виднелись белые зубы, были сочными, словно вишни.
На стене была изображена настоящая фея из персикового рая.

Маомао слышала, что он мастерски рисует красавиц, но не ожидала увидеть столь великолепную работу.

Она внимательно рассматривала стену. Поверхность, покрытая краской, имела особый блеск. Эта живопись немного отличалась от той, что была знакома Маомао.

Только она собралась рассмотреть всё поближе, как раздался топот ног.

— Эй, Веснушка! Ты что делаешь?! Быстрее посмотри!

Прибежал Чжао Юй с мертвенно-бледным лицом.

(Ой-ой).

Увлекаться тем, что заинтересовало, — дурная привычка Маомао. Она позволила Чжао Юю утащить себя вглубь дома. Комната напоминала гостиную, но повсюду были разбросаны разноцветные порошки, похожие на пигменты, почему-то яичная скорлупа, а также белый порошок, похожий на штукатурку, и шпатели для её замешивания.

В центре комнаты стояла кушетка, на которой лежал мужчина. Рядом с ним стоял другой мужчина и обеспокоенно смотрел на него. Лежащий мужчина был худым, небритым, его лицо было не просто бледным, а белым. Только кончики пальцев были испачканы краской или чем-то ещё. Стоящий рядом мужчина был одет опрятно, но его руки были такими же тусклыми и грязными, как у лежащего.

— Посмотри Учителя!

Он был молод для «учителя», но это, должно быть, и был тот самый подающий надежды молодой художник. Рядом с кушеткой стояло ведро с рвотными массами.

Маомао осмотрела мужчину. Руки и ноги его сводило судорогой. Она проверила зрачки, открыв ему глаза, и пощупала пульс.

Судя по всему, это было что-то вроде пищевого отравления.

— Какие симптомы?

— Его всё время рвало, и понос был.

— А потом ему стало совсем плохо, его знобило, так что мы уложили его, — добавил стоящий мужчина к словам Чжао Юя.

— А это кто?

— Коллега Учителя! Давай же быстрее!

Как ни торопи, Маомао мало что могла сделать. Не зная, что за яд, она не знала, какое лекарство дать.
Но если мужчину постоянно рвало и у него был понос, ему определённо не хватало одного.

— Чжао Юй! Принеси воды, соли и сахара. Если в этом доме нет, возьми у кого-нибудь.

Маомао бросила Чжао Юю кошелёк из-за пазухи.
— Понял! — крикнул Чжао Юй и выбежал из дома.

— Я воспользуюсь кухней.

Маомао прошла вглубь дома.
Она заглянула в кувшин с водой, проверяя, не испортилась ли она. По-хорошему, воду следовало бы вскипятить, но на это, скорее всего, не было времени.

— Это сырая вода?

— Он вчера покупал у водоноса, так что должна быть в порядке.

Раз вода покупная, то, скорее всего, нормальная. Вероятность того, что он отравился сырой водой, невелика. Конечно, если вода была действительно чистой, но, насколько Маомао смогла определить, лизнув немного, странного запаха или вкуса не было.

Дом снаружи выглядел ветхим, но, видимо, они были достаточно состоятельны, чтобы покупать воду.

Маомао посмотрела на мужчину, назвавшегося коллегой.

— Вы можете объяснить, отчего это произошло?

— Да, — мужчина, хоть и нервничал, принёс Маомао стул. И начал понемногу рассказывать: — У него дурная привычка — спокойно ест испорченную еду. Думаю, причина в этом.

Похоже, её догадка об отравлении была верна.

— Были ояки (прим.: японские жареные или печёные пирожки с начинкой), вот он их и съел. Они вроде как испортились, мы есть не стали, а он сказал, что если поджарить, то можно есть, и съел.

Конечно, они были испорчены.
Старая еда не становится свежей от поджаривания. Яды, образующиеся в испорченной пище, могут оставаться.

— Чёрт, что же делать? Мы уже не успеем закончить работу.

Мужчина коснулся большой доски, висевшей на стене.
Доска была выкрашена белым, и на ней был виден слабый набросок женской фигуры. Вероятно, предстояло ещё нанести много слоёв краски. По мере того как цвета будут становиться ярче, изображение женщины, несомненно, будет выглядеть почти живым.

— А ведь говорил, что закончит через десять дней.

(Через десять дней?)

У них какой-то срок сдачи?

— Я вернулся!

Вернулся Чжао Юй.
Маомао взяла принесённые им соль и сахар.

Она добавила соль и сахар в подготовленную воду. Размешала, достала из своей сумки вату и смочила её.
Она приложила вату к губам мужчины, давая ему впитывать влагу. Она повторяла это несколько раз, восполняя потерю жидкости.

Сложно было решить, согревать его или дать теплу выходить. В любом случае, его грязная одежда, в которой он был, не могла впитывать пот. Она нашла хлопковое кимоно, которое хорошо впитывает пот, и переодела его.

Лежать на кушетке было неудобно, так что она помогла подготовить нормальную постель и дала лекарство от боли в животе.

За это время его ещё дважды вырвало, но рвать было уже нечем, и только кислый запах желудочного сока наполнил комнату.

Возможно, благодаря тому, что она вытирала пот и постоянно поила его, к ночи ему стало лучше, и судороги прекратились.

К этому времени Маомао, Чжао Юй и коллега художника были совершенно измотаны. В доме, кроме художественных материалов, ничего не было, и чтобы устроить даже простую постель, пришлось просить помощи у соседей.

Уставшие Маомао и Чжао Юй сидели на стульях, принесённых из другой комнаты. Кушетка, на которой лежал хозяин дома, освободилась, но, честно говоря, ею нельзя было пользоваться, не отмыв как следует.

— Веснушка-а… Он выживет?

— Наверное.

Утверждать наверняка было нельзя. Скорее всего, он скоро придёт в сознание. Но ему придётся какое-то время лежать и есть только легкоусвояемую пищу.
Чтобы приготовить жидкую рисовую кашу, нужно было раздобыть рис, которого толком не было. Даже нормального горшка не нашлось.

— Я принесу рис и глиняный горшок из дома.

Мужчина, поняв ситуацию, вышел. Устал, а всё равно пошёл. Неужели они так дружны с хозяином дома?

— Чем вообще питается хозяин этого дома? — пробормотала Маомао себе под нос. Чжао Юй ответил:

— Учитель всегда ест то, что купит на улице в ларьках, или что соседи дадут. Сегодня были ояки.

— Хм-м, значит, и то, что он съел в этот раз, оттуда же?

При этих словах лицо Чжао Юя исказилось.

— Что такое?

— Да я вспомнил, что ел сегодня. Я и тот дядька ели ояки вместе с Учителем. Было невкусно, я сразу выплюнул. Но мне с самого начала показалось странным.

Странным было то, что Учитель, увидев ояки на столе, спросил: «А это откуда у нас?». Это уже само по себе настораживало, но он ещё и предложил их тому мужчине и Чжао Юю, которые пришли к нему.

— Конечно, приятно, когда тебя угощают, что бы ни случилось, но часто бывает непонятно, можно ли это есть, — Чжао Юй тоже был в недоумении. Говорят, среди людей искусства много чудаков, и похоже, это правда.

Маомао опёрлась локтем о подлокотник и подперла щеку рукой.

— И как вы только решились такое в рот взять?

— Ну, дядька сказал, что будет есть, да и выглядели они аппетитно.

Чжао Юй был прожорлив, так что съел бы всё, что можно съесть.

— Но начинка, похоже, испортилась, и было ужасно горько.

— …Горько?

— Ага, невкусно, я аж скривился и выплюнул. Дядька тоже выплюнул.

(Горько, а выглядели аппетитно?)

Маомао скрестила руки на груди и склонила голову набок.

— Слушай, точно горько? Не кисло?

— Горько. Кислого вроде не было.

— А странного запаха у начинки тоже не было?

— Если бы был, я бы, наверное, не стал есть.

Чжао Юй снял обувь и болтал ногами. Окно было открыто для проветривания, но в комнате всё равно было душно. Снаружи стемнело, так что Маомао зажгла лампу западного образца, валявшуюся где-то рядом. Судя по краскам и лампе, Учитель, похоже, любил заморские вещицы. Это был редкий для здешних мест осветительный прибор, но работал он на рыбьем жире, так что запах был знакомый. В последнее время Маомао (кошка) пристрастилась слизывать масло, что доставляло хлопот.

— А начинка не была тягучей или слизкой?

— Слизкой? Кстати… — похоже, он что-то припомнил. — Может, немного и была склизкой. Но было так горько, что я сразу выплюнул, так что точно не знаю. Дядька сказал, что она протухла, и велел быстрее выплюнуть. Потом мы сразу прополоскали рот и ничего не глотали.

Маомао нахмурилась, что-то тут не сходилось.

— А что стало с остатками ояки, которые ты ел?

— Выбросил. Снаружи есть мусорный ящик, туда и выбросил. Учитель ругался, говорил, что нельзя выбрасывать еду.

Услышав это, Маомао схватила лампу и вышла из дома. Она подошла к деревянному ящику, стоявшему снаружи.

Из ящика, источавшего неприятный запах, несло гнилью, в нём ещё были пищевые отходы. Сверху лежали два надкусанных ояки. Хорошо, что их ещё не забрали на корм свиньям.

— Ух ты! Ты что делаешь?! Грязно же! — воскликнул Чжао Юй, увидев, как Маомао роется в мусоре. Маомао, не обращая на него внимания, голыми руками взяла грязные ояки и разломила их. Начинка состояла из рубленой свинины, смешанной с несколькими видами овощей. Она расковыряла её, чтобы посмотреть, что там внутри.

— …Веснушка. Не смейся, когда роешься в мусоре. Это очень страшно.

Оказывается, она улыбалась.
А раз Маомао улыбается, значит, дело ясное.

— Этот Учитель съел их поджаренными?

— Ага, точно вкуса не различает. Как такая горечь может исчезнуть от жарки? А он ел и нахваливал.

Уверенность Маомао крепла.

— Слушай, а тот дядька, о котором ты говоришь, зачем он сегодня приходил?

— …Наверное, чтобы остановить Учителя. Учитель говорил, что как только закончит следующую работу, сразу уедет путешествовать.

Чжао Юй немного грустно опустил голову.

— Путешествовать?

— Говорил, что когда-то давно учился живописи на западе. Увидел там красавицу и не может её забыть, поэтому до сих пор рисует только женщин.

(На западе?)

Действительно, и лампа, и краски — многое здесь отдавало заграницей.

— Дядька говорит, что человека, которого он видел двадцать лет назад, там уже быть не может, но он всё равно хочет её найти.

Двадцать лет — большой срок, никакая красавица не избежит старения. Если такое и возможно, то это либо фея, либо демон.

— Ты ч-что делаешь?!

Лёгок на помине — вернулся мужчина с рисом и горшком.
Маомао, стоящая в темноте, вся в мусоре, выглядела, должно быть, ненормально. К тому же, она ухмылялась.

Маомао, держа в руках мусор, улыбнулась мужчине.
Затем посмотрела на Чжао Юя.

— Чжао Юй, ты иди домой. Скоро за тобой должны прийти из Гёкусэйкана.

Можно было ожидать, что Укё, который так о ней заботится, пришлёт кого-нибудь, раз стемнело. Если Укё занят, то попросит кого-то другого.

— С чего это вдруг?

— Ты уже устал. Поспи, пока за тобой не придут.

— …Веснушка, ты бы хоть руки помыла.

Он не стал спорить. Значит, хотел спать.
Зевая, он вошёл в дом.

— Что ты делала? — опешивший мужчина смотрел на Маомао. Вернее, на мусор в её руках.

— Помою руки, а потом можно немного поговорить? — Маомао положила мусор и направилась к колодцу.

Маомао и мужчина сидели на стульях в кухне.
В соседней комнате спали Чжао Юй и Учитель.

— О чём ты хотела поговорить?

— Вы разбираетесь в ядовитых грибах?

— …К чему такой внезапный вопрос? — мужчина отвёл взгляд от Маомао.

Было несколько странных моментов.

Слово «протухший» обычно ассоциируется с кислым вкусом. Конечно, при гниении может появиться и горечь, но можно ли на этом основании утверждать, что продукт «протух»?

Почему Учитель спокойно съел то, что было настолько горьким, что другие выплюнули?

И, прежде всего, откуда взялись эти ояки?

— Знаете ли вы? Есть грибы, которые в сыром виде горчат, но при термической обработке горечь исчезает. Причём это ядовитые грибы, которыми часто травятся в это время года, — их часто путают со съедобными. Поверхность у них немного слизистая. Это совпадает с показаниями Чжао Юя, и действительно, в начинке ояки были похожие грибы.

Если бы их купили в ларьке, об этом уже шумел бы весь город.

Если бы их дали соседи, то вряд ли бы не дошли слухи о том, что кто-то слёг с больным животом. Если бы такое случилось, об этом сообщили бы и в этот дом.

В таком случае…

— Кто же принёс эти ояки? — Маомао обвела взглядом стены, сплошь покрытые росписями. На всех были изображены прекрасные, похожие на фей красавицы. У каждой, видимо, была своя модель, поэтому в них чувствовалась индивидуальность.

Срок сдачи текущей работы близок. После этого Учитель собирался отправиться на запад. А этот мужчина пытался его остановить.

Он назвался коллегой, но от него совсем не веяло атмосферой человека искусства.

— Что ты хочешь сказать? Это обычное пищевое отравление.

— Да, пищевое отравление. Вызванное грибами, — ояки не были испорчены. В них просто с самого начала был яд.

— …Яд оказался сильнее, чем я думал, — мужчина был честен. Это было равносильно признанию. Маомао немного успокоилась. Она опасалась, что он может взбеситься. Впрочем, она думала, что если с ней что-то случится, то тот, кто присматривает за Чжао Юем, наверняка что-нибудь предпримет.

— Картины здесь все замечательные, — Маомао прищурилась, глядя на росписи. Ей пришла в голову неуместная мысль, что некий красавец вполне гармонично вписался бы в эту компанию. — Раз есть торговцы, желающие взять его под покровительство, то за заказанную картину он, должно быть, получит большие деньги.

— Если он не закончит её, то ему больше не дадут заказов.

— Чтобы отправиться на запад, нужны не только деньги, но и надёжный спутник.

— Да, мы договаривались полгода назад. Если упустить эту возможность, следующая представится неизвестно когда, может, через несколько месяцев.

Мужчина хотел вызвать у Учителя пищевое отравление. Чтобы из-за этого сорвать сроки сдачи работы.
Чтобы поездка на запад отменилась.

— Ах, это просто ужасно. Я правда думал, что он умрёт, — он схватился за голову, бормоча: «Только не умирай».

— А не было яда помягче? — хоть и странно звучит «мягкий яд», но Маомао подумала именно так.

— У него желудок крепче железа, — похоже, привычка есть всё подряд, лишь бы поджарить, выковала ему стальной желудок.

Поэтому, чтобы всё выглядело как пищевое отравление, он намеренно использовал Чжао Юя. Он рассчитывал, что если третье лицо засвидетельствует, что ояки были испорчены, а потом у Учителя заболит живот, то все решат, что это обычное отравление.

Маомао была поражена.

— Тогда почему вы просто не поговорили с ним?

— Да я уже сто раз говорил! — Мужчина, хоть и назывался художником, на самом деле был лишь помощником Учителя. Готовил краски, закупал материалы, искал торговцев, которые купят картины. — Я просто как прислуга. Без него я ничего не могу.

— Думаете? — Учитель, несомненно, был талантливым художником, но как человек он был в чём-то ущербен. Такие люди, оставшись одни, рано или поздно погибают. Им необходимы такие помощники. — Но поскольку я часто общаюсь с торговцами, то многое узнаю.

Он узнал о странных движениях на западе — пока что это были лишь предзнаменования. Но если это правда, то сейчас лучше сидеть тихо.

— А он как раз тогда и заявил, что если не поехать сейчас, то будет поздно.

Желание ехать на запад не изменилось, и он планомерно готовился к поездке. Человек, который даже еду себе приготовить не может…

Мужчина медленно поднялся со стула. И перешёл в соседнюю комнату. Маомао последовала за ним.
В тёмной комнате стояла большая доска. Она была накрыта белой тканью.

— Он говорил, что на этот раз точно закончит эту картину, — мужчина снял ткань.

— …Это же…

— Говорит, это небесная дева, которую он видел на западе.

(И тут это всплывает?)

У Маомао по спине пробежал холодок. Она надеялась, что эта история закончилась, но, похоже, всё было связано.

— Говорил, что видел шаманку в Шаоу.

На картине была изображена красавица с белыми волосами и красными глазами.