Онлайн чтение книги Монолог в аптечной лавке The Pharmacist's Monologue
Глава 28 - Следующая жрица

Кости звенят, падая в керамический сосуд. В сосуд размером с две ладони помещаются лишь маленькие осколки.

Добавляется прядь волос, похожая на белую кисть, и всё заворачивается в шёлковую ткань.

Женщина, чьего имени никто не знал, и не мечтала, что её кости будут чтить в далёкой чужой стране. Не думала, что её будут провожать толпы людей и играть в её честь заупокойную музыку.

Маомао, коснувшись чёрного пояса, лишь формально обозначавшего траур, тихо покинула это место.

Жрица, как и планировалось, скончалась после того случая. На вскрытии присутствовал не только Маомао, но и старик. Если бы присутствовал другой лекарь, Маомао пришлось бы дать жрице лекарство, которое бы заставило её по-настоящему умереть.

(Старика не обманешь).

Было нехорошо угрожать, но старик, когда дело касалось человеческой жизни, становился слишком мягким. Она практически сделала его своим соучастником.

А что касается настоящей жрицы…

— Вас устраивает такое место? Жрица.

Спросил Жэнь Ши. Теперь, когда она уже не была жрицей, он не знал, как её называть, но в итоге продолжал называть так же.

Раз она больше не жрица, то и запрет на мужчин больше не действовал.

— Да, здесь очень спокойно.

Комната, занавешенная несколькими слоями штор. Её специально подготовили, чтобы на жрицу не падал прямой солнечный свет.

— Это хорошо. Я думал, если вам не понравится обстановка, мы её сменим.

Из-за спины Жэнь Ши раздался голос красавицы в мужской одежде. Это была, разумеется, Адуо. Можно сказать, это место стало убежищем для тех, кто больше не мог появляться на публике.

В отдельный дворец Адуо до сих пор иногда приезжал государь. Хоть Адуо и не была больше его супругой, её ум был острее, чем у многих чиновников. А может, они просто снова стали собутыльниками.

Причин, чтобы укрывать жрицу в таком месте, было более чем достаточно.

Жрица не хотела ронять престиж жриц в Шаоу. Поэтому она собиралась умереть за границей, чтобы уничтожить физические доказательства.

Бегство было не вариантом. Достоинство жрицы упало бы до нуля.

Жрица решила умереть, возможно, потому, что считала, что ей больше нечего делать.

(Это не так).

Понимала ли она, какую ценность представляет человек, который десятилетиями сидел на вершине власти в соседней стране? Это пригодится и после ухода с большой сцены.

Какую ценность имела информация, накопленная за десятилетия?

Для жрицы это, вероятно, было предательством страны, в которой она прожила столько лет, но сейчас, похоже, было не до этого.

— Вы ведь выполните условия сделки?
— Да. У нас ведь двое заложников.

Речь шла о Белой Госпоже (Пайняннян) и Айлин, которые были схвачены как преступницы. Учитывая их преступления, их могли казнить в любой момент.

— И ещё, я прошу вашей помощи, чтобы король не ввязался в войну.

Довольно смелое заявление.

— Если вы предоставите нам соответствующую информацию.

Жэнь Ши тоже хитро улыбнулся. На жрицу, существо, превзошедшее пол, это, вероятно, не действовало, но даже в этой полутёмной комнате он был до неприличия ослепителен.

В политике нет чистого и грязного, и если это помогает управлять страной, то такие разговоры, вероятно, не редкость.

Маомао последовала за Жэнь Ши, когда он выходил из комнаты.

— Ах, постойте.

Жрица остановила её, и она обернулась. В руках у жрицы был какой-то свиток.

— Это…

Она протянула его не Жэнь Ши, а Маомао. Интересно, что это, подумала она и развернула свиток. Это был просто свёрнутый пергамент, несколько листов, сложенных вместе. Внутри были какие-то неумелые каракули.

— Детские рисунки?

Невольно вырвалось у неё.

— Да.

Подтвердила жрица, но Маомао, вспоминая, были ли в том отдельном дворце дети, широко раскрыла глаза.

(Там ведь был один ребёнок).

Та немая девочка, которую привела служанка. Та самая Джазгул, чьих опекунов они втроём с таким трудом искали.

(Кстати, в отдельном дворце я её не видела).

Если это нарисовала Джазгул, то какой в этом смысл? Она пристально смотрела на рисунок и невольно склонила голову.

На рисунке, сделанном красками, были изображены два человека в белой одежде. Наверное, молодые женщины. И у одной из них на руке было что-то вроде бинта.

— Это я?
— Да.

Если она нарисовала Маомао и Яо, то, наверное, стоит принять. Но когда они встретили Джазгул, с ними была и Яньянь. И в тот раз она не была в одежде помощницы лекаря.

Хм, склонила она голову и увидела на обратной стороне пергамента цифры. Наверное, дата, но цифры были незнакомые.

— Эм, это…
— Это Джазгул нарисовала перед тем, как отправиться в путешествие из Шаоу.
— Перед путешествием?

Нет, это странно. Это было до того, как они встретились. Что за шутки?

Жрица на удивление сделала немного шутливое лицо.

— Я ведь говорила. Даже если меня не будет, следующая жрица справится. В тот день, когда Джазгул потерялась, она на удивление капризничала и вышла на улицу. Наверное, чтобы встретиться с вами.
— Н-нет, такого не может быть…

Маомао верила только в то, что имело веские основания. Жрица, должно быть, шутит, подумала она и перевернула пергамент. На втором листе был нарисован человек, похожий на жрицу, какой-то очень сияющий человек, стройный человек и тот же рисунок, что и каракули Маомао.

Точь-в-точь те, кто был сейчас здесь.

— И другой лист потом внимательно посмотрите.
— …

Она не знала, что сказать. Просто стояла, ошеломлённая.

— Скажу вам одно. У меня тоже когда-то было такое. Говорят, жрицы Шаоу, лишаясь чего-то одного, обретают другую силу. У меня не было цвета, а у Джазгул — голоса. Но с того момента, как я узнала свою истинную сущность, это исчезло.

К ошеломлённой Маомао вернулся Жэнь Ши.

— Эй, что ты делаешь? Идём.
— Д-да.

Маомао поспешно последовала за ним, и Жэнь Ши, с удивлённым видом, пошёл вперёд. Он, наверное, не слышал предыдущего разговора.

(Что это вообще такое, эта жрица?).

Должно быть какое-то объяснение. Но она не понимала. Нет, постой, может, она просто нарисовала что-то, а это случайно совпало с ситуацией? Размышляя об этом, она села в повозку.

Сев в повозку, она развернула последний лист пергамента, и ей оставалось только снова склонить голову.

— Что это?
— Кто знает?

Там была одна линия и всё остальное было густо закрашено чёрным.