Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
105 След

Эстель взглянув на меня, медленно разжала сжатый кулак, а потом усмехнулась, будто пытаясь хоть как-то разрядить недавнее напряжение.

Она достала из-за пазухи пачку сигарет. Легонько постучала по ней снизу, и одна сигарета выскользнула наружу. Эстель зажала её губами.

Покачав сигарету, она смотрела на меня, словно намекала, чтобы я дал ей огня.  Я без слов подошёл и зажёг на кончике пальцев крошечное пламя.

Убедившись, что сигарета загорелась, Эстель глубоко затянулась. Потом мягко выдохнула белый дым и вложила другую сигарету мне в губы.

— Видя, как глупая женщина, не способная запомнить даже лица человека, встреченного ею однажды, берётся рассуждать о вере в Господа, поневоле начинаешь понимать, почему в мире так много еретиков.

Улыбка на лице Серафины оставалась прежней.

— Тогда ваша одежда совсем не соответствовала статусу святой, поэтому я не могла и предположить, что вы были тем самым человеком.

— Судя по рассказам, которые я слышала, твой жених – это какой-то хулиган, отвратительный ничтожный человек, которому только и в радость причинять боль и издеваться над другими. Я тоже подумать не могла, что Равин был тем самым человеком.

Серафина ничего не ответила, но на её лице, дрогнула улыбка.

— Помнится, когда тогда вылез один демон, рядом с тобой ошивался один простолюдин. Вы ведь выглядели довольно близко, не пыталась ли ты тогда подцепить себе другого парня? Как же его звали… Кайл, кажется. Такой узколобый парнишка, что постоянно раздражал своими занудными речами.

С лица Серафины исчезла улыбка, и начало проступать хмурое выражение.

— Я даже думала, что вы пара.

— Кайл просто беспокоился обо мне, потому что я выглядела подавленной.

Её голос начал дрожать.

— Подавленная из-за Равина, верно? Ты бросила своего жениха, потому что нашла кого-то получше, ведь так? Человек, что не желает искать спасения у Господа, наверняка не стал бы доверить такому человеку, как Равин… Так что, должно быть, ты искала поддержку у другого мужчины.

Эстель стряхнула пепел прямо на пол церкви, поскольку пепельницы тут всё равно не было.

— Вы, чёртовы дворяне, ведь заключаете браки не по любви, а исходя из выгоды, власти и богатства, разве не так? А мы, жалкие простолюдины, ищем спутника на всю жизнь, чтобы счастливо прожить остаток времени с тем, кого мы истинно любим.

— …Вы, наверное, не знаете, но у нас нет права выбора. Родители договариваются между собой, и мы просто следуем их решению. Но разве это значит, что мы не можем полюбить друг друга? Я знакома с Равином с самого детства, с тех самых пор как только бегать начала. Так как я могу не любить его?

— Значит, у благородных господ принято выражать свою любовь оскорблениями и унижениями?

— Не понимаю, о чём вы.

— Да брось. В карете ты так громко обсуждала своего жениха, что имя Равина отпечаталось у меня в памяти. Когда ты жаловалась то на одно, то на другое, я ещё подумала, как вы дворяне можете с таким жить.

Эстель, произнеся это, положила руку мне на плечо, затем обняла и притянула ближе. Её тело было тёплым и мягким.

— Если вспомнить, что ты тогда о нём говорила, то Равин казался последним отбросом, живущим на дне общества. Кто бы мог подумать, что он окажется вот таким. Когда все вокруг расплывались в тумане, он один отчётливо предстал передо мной. И стоило мне взглянуть на него, как я сразу же захотела заполучить его.

— То есть вы влюбились в Равина только из-за его внешности?

Каждое слово Серафина произносила с укором.

— Это не далеко от правды. Когда я впервые его увидела, у меня возникло чувство, будто мы знакомы уже очень давно. А иногда мне даже снятся с ним немного пошлые сны.

Эстель опустила подбородок мне на плечо и, ещё приблизившись ко мне, медленно провела языком по моему уху. Тёплое, влажное прикосновение заставило кожу покрыться мурашками.

— …Отойди от Равина.

Рука Серафины едва заметно дрожала.

Я невольно вспомнил, как Серафина убила Кайла.

У меня было ощущение, будто и меня сейчас могут пронзить насквозь. Но с Эстель рядом, скорее всего мою дыру быстро залатают.

И всё же меня не отпускало чувство, что если я сделаю неправильный выбор, я снова проснусь в своей комнате.

— Он совсем не такой, каким ты его описывала. Он был ни грубым, ни заносчивым, ни бессовестным. И, наоборот, был добрым… и всегда слушал, что бы я ни сказала.

Прошептала Эстель.

— А ведь по городу ходили слухи, что твой жених не заслуживает называться человеком, что он мусор и жалкое ничтожество. И вместо того, чтобы заступиться за него или поверить ему, ты…

Эстель не успела договорить.

— Что ты, чёрт возьми, вообще можешь знать!?

Закричала Серафина. Её крик гулко разнёсся по пустому залу церкви.

— Ты видела, как Равин вымогает деньги у лавочников, ошивается с уличными хулиганами и творит беспорядки? Или как он меня в грош не ставил?…

— Не видела. Передо мной Равин никогда таким не был. Не так, как перед тобой.

— Потому что вы были недолго знакомы. Он просто ничего тебе не показывает.

— Нет. Господь ведь ничего не даёт тем, кто в Него не верит. Как может отвратительный человек, что без стыда наговаривает за спиной жениха и не способен довериться ему, может понять, что такое любовь?

— Ты…

— Ты ведь с Равином знакома так давно, и всё равно не смогла принять его. Женщина, которая унижает того, кого любит, которой тяжело находиться рядом с ним… разве, став его женой, она перестанет так поступать?

Серафина не ответила. Её взгляд на миг встретился с моим, потом она перевела глаза на Эстель и долго молчала, прежде чем наконец тихо произнести:

— Я готова была принять любовницей даже бесстыжую, беспринципную женщину, которая не гнушается спать с другими мужчинами, если бы Равин её хотел… Но тебя, я не собираюсь терпеть, несмотря на то, что ты святая.

— Ты кое в чём ошибаешься. Настоящей женой стану я – святая. А ты… как бы это сказать…

Эстель рассмеялась.

— Ты уж чересчур забываешься. Тебе стоит знать своё место.

— И всё же разве не смешно наблюдать, как женщина, едва познакомившись с мужчиной, пытается влезть в отношения, которые строились больше десяти лет?

— Смешно. Ведь, хоть я и знаю Равина меньше, доверяю я ему, пожалуй, куда больше, чем ты.

Серафина стиснула зубы. Улыбка, что недавно мелькала на её лице, давно исчезла.

— Я слышала, что в борделях женщины со скверным характером всё равно хорошо продаются, если у них соблазнительное тело и симпатичное личико. Похоже, тебе как раз это бы подошло. Наверное, тебе самой приятнее встречаться не с одним человеком, а с разными подряд, а с Равином можешь изредка пересекаться – так, для разнообразия.

Эстель произнесла это, глядя не столько на Серафину, сколько на её тело в целом. В тот же миг все витражи церкви разлетелись вдребезги.

*Треск!*

Мне вдруг показалось, что, если я так и дальше буду бездействовать, меня либо разорвут пополам, и я погибну, либо одна из них выживет, чтобы завладеть мной.

Никогда бы не подумал, что будет так приятно знать, что кто-то будет драться из-за такого мусора, как я, но мне нужно было ещё пожить в этом цикле.

Чтобы спасти Линетту, которую я собственными руками размозжил до состояния кашицы, или хотя бы не допустить, чтобы эта чертова ситуация когда-либо повторилась.

Я подошёл ближе к Эстель и, как в прошлый раз, щипнул её под мышкой.

— Мьюх!

Эстель издала странный стон, и тело её внезапно обмякло. Она подняла на меня глаза, полные укора.

На ресницах начали собираться слёзы. Я погладил её по голове.

Я слишком хорошо знал, насколько для Эстель, с её нестабильным характером, тяжело себя сдерживать.

Продолжая гладить её по волосам, я чуть прикусил губу и сказал:

— Спасибо, что сдержалась.

— …Ты сейчас серьёзно? Хочешь, чтобы я и дальше терпела?

— Да.

Эстель будто хотела оттолкнуть меня, но её руки бессильно опустились.

— …Ладно.

— …

— Если я потерплю ещё чуть-чуть, то стану более достойной тебе партнёршей, которую ты будешь любить сильнее и о которой станешь больше заботиться, да?

На этот неловкий вопрос я лишь улыбнулся. Похоже, её это немного разозлило – она слегка ткнула меня в плечо правой рукой.

Боль была такой, будто кости треснули, а тело пошатнулось. Но я сделал вид, что всё в порядке, и подошёл к Серафине, которая всё так же сверлила глазами Эстель. Её взгляд, обращённый теперь на меня, тоже не выглядел дружелюбным.

— Серафина.

— …Да.

Она ответила, избегая моего взгляда.

— Как же мы дошли до этого?

— Если я начну отвечать, то снова наговорю плохого о тебе.

— Ну, всё же в этом равных у меня нет.

Серафина горько усмехнулась, услышав эти слова.

— Поэтому не сдерживайся. Ты можешь винить меня.

— Это всё из-за того, что я грубо с тобой обошлась? Из-за того, что не поддержала тебя в трудные времена, когда ты жил в особняке?  Из-за того, что я ничего толком не делала и лишь обвиняла тебя во всём?

Серафина медленно подошла ближе.

— Из-за того, что, когда ты оступился в детстве, я не была рядом с тобой? Из-за того, что, когда отец оскорблял тебя, я не заступалась за тебя? Из-за того, что, когда наследница Эдельгарда унижала и издевалась над тобой, я стояла в стороне?

Я хотел было отступить, но заставил себя стоять на месте. Цепляясь за край моей одежды, она лишь пыталась выговориться сквозь сбившееся дыхание.

— Теперь я тебе противна, да? Поэтому ты… ты хочешь уйти к той женщине? Я… я ничего не сделала, когда отец и наледница Эдельгарда заговорили о расторжении помолвки, поэтому ты разочаровался во мне?

Почесав щеку, я задумался, размышляя о том, какие слова подобрать, чтобы Серафина не почувствовала себя ещё хуже, но я остановился.

Мы сейчас на том этапе, когда даже думать о том, чтобы бояться ранить друг друга, – глупо.

Оба наших сердца уже слишком изранены, чтобы переживать об этом.

И пусть даже моё сердце будет разодрано в клочья, время станет для меня лекарством. Поскольку в этом мире, где я проживаю чуть дольше, чем все остальные, моё изношенное сердце будет оживать вновь и вновь.

— Да.

Ответил я.

Рука Серафины, дрожавшая до этого, замерла. Перестали дрожать и пальцы, цеплявшиеся за край моей одежды.

Она подняла голову и посмотрела на меня. Из правого глаза потекли слёзы.

— Я… я не хочу так. Пожалуйста, вновь полюби меня.

— Я всё ещё люблю тебя.

— Тогда прошу, не бросай меня.

— Я бы тебя никогда не бросил.

Я крепко обнял её. Так же, как в детстве.

Её тело мелко дрожало.

— Но мы больше не можем вернуться к тем временам.