Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
34 Ожившие краски

Выйдя из комнаты студсовета, я направился обратно в церковь.

Шум, наполнявший коридоры, практически стих. Шли занятия, но возвращаться в аудиторию мне вовсе не хотелось, и потому я один шагал по пустому коридору. Мои шаги отдавались особенно громким эхом.

Дверь в церковь была закрыта. Я тихо открыл её и вошёл внутрь.

Эстель сидела на первой длинной скамье перед алтарём. Обращённая ко мне спиной, она глядела вверх на статую.

Её плечи оставались неподвижны.

Скорее всего, она почувствовала, как я вошёл, но не стала оборачиваться. Так что я молча остановился прямо за её спиной.

Прошло некоторое время, и Эстель медленно повернула голову. На её лице появилась лёгкая улыбка.

— Я думала, мы пообедаем вместе.

— Прости.

— Тебя ведь Левина позвала. Не надо извиняться.

Она вновь откусила яблоко, что держала в руке. Звонкий хруст разнёсся по тихой церкви.

Наполовину надкусанное яблоко она вертела в ладони.

— И что она сказала?

— Чтобы я держался подальше от тебя.

Ответ прозвучал просто.

Как только слова сорвались с моих губ, Эстель швырнула яблоко на скамью, где сидела, и поднялась. Яблоко покатилось и остановилось на самом краю.

Она подошла ко мне. На её лице уже не было улыбки. Красные глаза смотрели прямо в мои.

Эстель схватила меня за плечи и толкнула назад, к длинной скамье за мной. Спина ударилась о холодное, твёрдое дерево.

Я оказался в полулежачем положении, когда Эстель забралась сверху и, прижав меня к месту, уперлась ладонями в плечи.

Её волосы упали вниз, нежно касаясь кожи, а смешанный аромат яблока и её собственного запаха щекотал кончик носа.

Её лицо оказалось совсем рядом.

— Так что? Хочешь уйти от меня?

Я чувствовал её дыхание.

Не сказав ни единого слова, я покачал головой. Думаю, разлука с Эстель вряд ли будет особенно приятной.

Убедившись в моём ответе, она снова слабо улыбнулась. А затем, медленно склонившись, коснулась моих губ.

Её нежный, быстрый поцелуй оставил после себя тонкий яблочный аромат.

— Не бросай меня одну.

Я тихо провёл рукой по её спине.

— С самого первого дня нашей встречи мне кажется, что ты можешь исчезнуть в любой момент.

—Ты же знаешь, что я этого не сделаю.

На мои слова она подняла взгляд. В её глазах отражалась тревога.

— Обещай мне.

Она протянула мизинец. В этом по-детски наивном жесте я чувствовал её искренность. И потому тоже поднял мизинец и зацепил его за её.

И когда наши пальцы переплелись, в этом оказалось что-то странно волнующее.

— Теперь достаточно.

Она наконец облегчённо улыбнулась.

— Больше нет нужды сравнивать. Перед глазами я вижу только тебя.

Ослабив объятие, она естественно поднялась со скамьи. И тихо произнесла:

— Сегодня ночью я выйду погулять. Пойдёшь со мной?

Я молча кивнул.

После этого Эстель поднялась к себе и вскоре спустилась уже в чёрной рясе.

Мы перекусили на кухне: черствый хлеб, сыр и вино из кладовой. Пусть на столе не было ничего особенного, но простой ужин оказался удивительно приятным.

Поев, мы вышли наружу.

Ночь была тёмной и холодной. Мы молча шли по пустым улицам.

Редкие фонари освещали дорогу, и наши тени то удлинялись, то сокращались, послушно следуя за светом.

Эстель иногда напевала себе под нос странную мелодию, которую я прежде не слышал. Она выглядела довольной, словно ребёнок, отправившийся на прогулку.

Мы пришли в богатый район на окраине города. Высокие стены и ухоженные сады обрамляли особняки.

Все дома спали. Изредка лишь доносился лай далёкой собаки.

Мы остановились у одного из особняков. Огромные железные ворота преграждали нам путь.

На прикреплённой к ним латунной табличке было выбито имя «Клеман».

Эстель легко положила ладонь на ручку. В тишине послышался лёгкий скрежет – замок согнулся под её силой.

Ворота распахнулись без единого звука, будто ждали нас.

Сад был широким и тёмным. Слышалось только слабое журчание фонтана.

И продолжая двигаться внутрь, мы остановились перед входной дверью.

— Сегодня всё закончится. Правда.

Сказав это, Эстель так же естественно, словно к себе домой, открыла дверь.

Внутри было тепло и уютно. В камине ещё тлели угли, красный огонёк едва мерцал в темноте.

На диване в гостиной спал мальчик под одеялом. Ему было где-то лет семь или восемь. Он дышал ровно и спокойно, погружённый в сон.

Из кухни донёсся слабый звук. Женщина мыла посуду, но, заметив нас, замерла на месте. Её глаза расширились от ужаса, и тарелка выскользнула из рук.

*Дзынь!*

Звеня, она разбилась об пол, нарушив тишину.

В кресле рядом с диваном дремал мужчина средних лет. Услышав грохот, он вздрогнул и проснулся. Книга, лежавшая у него на коленях, упала на пол. Глубокие морщины избороздили его лицо.

— К-кто вы такие?..

Голос мужчины дрожал. Он смотрел на нас с выражением, в котором смешались растерянность и настороженность.

А Эстель улыбнулась. Её улыбка сияла так ярко, что светилась даже в темноте.

— Мы просто гуляли ночью. Можно нам немного здесь передохнуть?

Голос Эстель был мягким и ласковым, словно у паломника, сбившегося с пути.

Мужчина какое-то время ошарашенно смотрел на нас, а затем, узнав её лицо, побледнел.

— С-святая?.. Как же вы оказались в таком убогом месте…

Он поспешно попытался подняться, но то ли от болезни, то ли от слабости тело не послушалось. Мужчина пошатнулся и снова тяжело опустился в кресло.

Эстель не ответила. Вместо этого она медленно направилась к спящему мальчику. Её шаги были по-кошачьи бесшумны.

Она присела перед диваном и наклонилась, чтобы рассмотреть лицо ребёнка. Кончиками пальцев Эстель едва коснулась его мягкой щеки.

Мальчик шевельнулся во сне и улыбнулся лёгкой, безмятежной улыбкой.

— Какой милый. «Плодитесь и размножайтесь» – наверное, ради такого сына это действительно стоит сделать.

Прошептала Эстель, пока её рука медленно потянулась к шее ребёнка.

Я, скрестив руки на груди и прислонившись к стене, произнёс:

— Не слишком ли он мал для этого?

Эстель на секунду застыла. Затем отвела взгляд от мальчика и посмотрела на меня.

— Хм, пожалуй, ты прав.

Спокойно согласилась она.

После этого она кивнула в сторону женщины, побледневшей и дрожащей на кухне.

— Возьми ребёнка и поднимись на второй этаж. Что бы ни услышала, не выходи из комнаты.

Женщина колебалась лишь миг, а потом поспешно схватила мальчика и скрылась наверху. Её шаги по лестнице звучали торопливо и нервно.

В гостиной остались только мы трое.

Мужчина поднялся с места. Руки у него дрожали, когда он доставал из буфета бутылку вина и бокалы.

Налив бокал доверху красным вином, он залпом осушил его. Алый напиток стекал по уголкам его рта.

— Архиепископа… и Периона убили вы?

В голосе мужчины звучала покорность. Он говорил так, словно смирился и готовился принять смерть.

— «Убили»? Какое страшное слово.

— Значит, вы… отправили их к Господу?

Эстель медленно пошла к нему.

— А как же. Ведь поэтому эта сила была дарована мне Им.

В его взгляде смешались страх и какое-то странное облегчение.

Эстель схватила его за воротник и нанесла удар.

*Бац!*

Голова мужчины дёрнулась вбок.

В воздухе раздался треск костей и рвущейся плоти. Комната наполнилась тяжёлым запахом крови.

Когда он был близок к смерти, в руке Эстель вспыхнуло яркое свечение. И за этим сразу же последовал удар.

— Не вы ли все говорили, что нужно жить, делясь добром?

Мужчина протянул руку, пытаясь что-то сказать, но из разбитых губ вырывались лишь кровавые пузыри.

— Тогда чего же вы сами хоть немного им не поделились? Что, как думаете, я ощущала, когда слушала ваши нудные проповеди? Особенно от человека, которому нет дела даже до умирающих простолюдинов.

Теперь её кулак обрушивался как молот. Удар за ударом. Глаз мужчины, выскочив из глазниц, покатился по ковру и замер, уставившись в потолок.

Меня от этого зрелища передёрнуло.

— Я выйду покурить.

Эстель тяжело дышала, её глаза блестели от возбуждения.

— Сигарету? А… да. Только прикури и мне.

Я достал из кармана пачку. Вложил одну сигарету ей в губы, другую зажал сам.

Зажёг огонь. Эстель глубоко затянулась, впуская дым внутрь.

Я вышел наружу. Холодный ночной воздух оказался неожиданно свежим.

Сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым. Он растаял в тёмном небе.

Я поднял голову. Небо было пустым – звёзд не видно.

Вскоре распахнулась входная дверь, и в нос тут же ударил резкий запах крови.

На пороге стояла Эстель. Её чёрное облачение священницы почти не узнавалось – всё было залито красным.

На её лице застыло странное, угрюмое выражение.

— Не спросишь, кто это был?

В её тихом вопросе слышалась усталость.

— Зачем мне это знать.

— Хм, и то верно.

Эстель подошла ближе и ловко выхватила у меня сигарету. Глубоко затянулась и только потом выдохнула.

— Эта вкуснее.

Сказала она, выпуская дым.