Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
107 След

Прошло немало времени. Выпускной был уже не за горами.

За это время Серафина и Эстель меня чуть ли не разорвали напополам. По ночам я часто напивался до потери сознания, но, в целом, особых проблем не было.

Проблемой станет тогда, когда их терпение лопнет. А до тех пор – это просто лишний груз, занимающий место в моих мыслях.

Левина после того дня тоже больше не устраивала истерик. Иногда, напившись, она приходила ко мне в комнату и упрашивала повторить то, что было тем вечером. А бывало, заходила без предупреждения, валялась у меня пьяная и вдруг, ни с того ни с сего, наваливалась сверху, сжимая мне горло. Но после пары пощёчин обычно быстро приходила в себя.

Не знаю, помнит ли она об этом, но на следующее утро всегда приносила огромную сумму денег, а к ним прилагала дорогой табак и алкоголь.

В куче этих подарков я нашёл маленькую коробку с липким белым порошком, поэтому благодарить её я не стал. Если буду это принимать, то не смогу как следует запомнить события этого цикла.

В действительности, некоторые события, произошедшие перед последней смертью, я помнил лишь частично. Я знаю о произошедших событий, но вот детали плохо помнил. Словно смутные образы, лишённые звука и цвета.

В любом случае всё шло спокойно – скрытые проблемы, казалось, не собирались вырываться наружу, и дни текли тихо. По крайней мере, Эстель и Серафина в открытую еще не сцепились, желая закопать друг друга – так что проблем вроде бы нет.

Говорят, еретики теперь объявляются не только в глуши, но даже возле столицы. Наверное, поэтому Эстель в последнее время почти не видно.

Хотя она занимается лишь теми, о ком сообщают жители ближайших деревень в церковь или местным дворянам. Но, как показал случай с Линеттой, число священников, тайно примкнувших к еретикам, оказалось куда больше, чем можно было бы подумать.

Попросив Эстель, я узнал имена тех самых священников-еретиков. Теперь каждую ночь перед сном записываю их по одному в тетрадь и повторяю вслух.

Даже Серафине я никогда не писал писем с такой одержимостью, как теперь, запоминая этих людей.

Не знаю, были ли они еретиками с самого начала или же кто-то запудрил им мозги и свёл их с ума, но разбираться в их личных обстоятельствах у меня не было ни времени, ни желания.

Такие мелочи меня не волновали. Пусть считают, что им просто не повезло.

Так или иначе, сегодня я был вместе с Эстель и парой паладинов, которые в случае нашествия демонов должны будут действовать с ней бок о бок, отправился в деревню, где, по слухам, скрывались еретики.

Мне же оставалось ждать неподалёку в карете, которую остановили у дороги. Вскоре вдалеке поднялся дым, а спустя некоторое время вернулась Эстель.

— Я, должно быть, была немного навязчивой, но спасибо, что всё-таки поехал со мной. Знаешь, приятно видеть твоё лицо вот так рядом.

Эстель улыбнулась, открыла дверцу кареты и протянула мне руку. Я, словно дама, принимающая приглашение, легко опёрся на неё и сошёл вниз.

От её волос исходил слабый аромат мыла.

— Кстати, пока меня не было, что у тебя было с той женщиной?

Я усмехнулся.

— Мы просто пару раз сходили в кафе.

Взгляд Эстель сразу потемнел.

— А со мной ты, между прочим, в кафе ни разу не был.

— У тебя есть любимый десерт?

Спросил я, стараясь сменить тему. Разговор о Серафине никогда ни к чему хорошему не приводил. Эстель, похоже, заметила, что я намеренно увожу беседу в сторону, и хотя ей это явно не понравилось, всё же решила подыграть мне.

— Хм… торт? Не знаю, я вообще редко по таким местам хожу.

Холодно выпалила мне Эстель. Конечно, это было лучше, чем весь день слушать одно и то же – мол, естественно, что я больше люблю девушку, с которой вырос с детства, чем её, которую недавно встретил...

После таких разговоров с Эстель я обычно запирался в комнате, выкуривал одну сигарету за другой, пока не приходила Левина. И если она, как в прошлый раз, начинала нести чушь и лезла целоваться с языком, я, сам того не замечая, обращался с ней гораздо грубее, чем обычно.

С такими мыслями я шёл рядом с Эстель, и вдруг где-то неподалёку раздался пронзительный, чудовищный крик.

Я повернул голову и увидел, как паладины обливают деревенского маслом и поджигают его. Охваченный пламенем человек, срываясь на звериный вопль, метался по центру деревни, пока не рухнул наземь и не начал корчиться, сгорая заживо.

Ветер донёс до нас густой, тошнотворный запах горящей плоти.

В этом мире нет справедливости, где грешники получают по заслугам.

Посмотреть хотя бы на меня – всё, что я сделал с Эстель, исчезло, и теперь я просто начинаю с ней заново, как ни в чём не бывало.

Может, для тех, кто по-настоящему добр и совестлив, сам факт жизни в таком мире – уже наказание.

Они живут, позволяя себя выжимать до последней капли дворянами, которые не могут вынести даже мысли о том, что кто-то не будет стоять ниже их. И всё же они продолжают считать себя счастливыми, пока однажды не приходят демоны, и их жизнь кончается смертью.

До чего же их жизнь несправедлива.

Не то, чтобы я жалел этих еретиков, но сжигать их заживо – это всё же чересчур. Да, как ни крути, но поджигать живого человека – это очень жестоко.

Пламя, подожжённое маслом, вскоре стало гаснуть. Судя по тому, как тело всё ещё дёргалось, он был жив.

Я уже собирался вынуть револьвер из-за пояса, но вдруг вспомнил, чему учила меня Серафина.

Сосредоточив ману на кончиках пальцев, я выпустил её прямо ему в голову.

Вспышка синего света – и голова корчевавшегося человека исчезла без следа.

Двое паладинов, что до этого пинали обугленное тело и хохотали, замерли и уставились на меня с выражением шока и ужаса.

— Не люблю болтать, смотря, как горят люди.

Пробормотал я. Эстель пожала плечами и ответила:

— Тут и нет людей. Все, кто здесь был, даже дети, ели человеческое мясо.

Она медленно пошла вперёд и пнула камень, зацепивший её носок. Тот не покатился, а с хрустом раскололся надвое и отлетел в сторону.

— Судя по мешкам с зерном в амбаре, голод им точно не грозил.

— Амбар? Когда мы сюда пришли, я его не видел.

— А я бы не повела тебя туда, где опасно.

Сказала Эстель, затем слегка откашлялась и прочистила горло.

— Пока ты ждал в карете мы согнали их всех туда и сожгли разом. А сейчас прочёсываем окрестности и добиваем тех, кто успел спрятаться или сбежать.

— …

Я промолчал. Она говорила об этом с тем же тоном, каким кто-то бы упомянул, что пообедал супом с хлебом.

— Кстати, церковь ничего не говорила?

— О чём?

— Ну… про то, что мы постоянно вместе.

— Нет. И даже если скажут – проигнорирую. У этих стариков и без того голова кругом от еретиков, так что времени разбираться в таких мелочах у них точно нет.

Я не стал ничего отвечать.

Мы шли молча ещё какое-то время, пока к нам не подошёл пожилой паладин. Он устало покосился на меня и произнёс:

— Ваше Святейшество, всё зачищено.

— Хорошо поработали. Тогда готовьтесь к отступлению. Судя по тому, как всё разбросано, через пару дней нам снова придётся выступать, так что возвращайтесь и как следует отдохните. А, и карету подготовьте.

Паладин кивнул и ушёл куда-то прочь.

Мы с Эстель пересекли золотистое, уже убранное пшеничное поле и подошли к карете, которая ждала нас на дороге. Через несколько минут она тронулась.

Эстель, проигнорировав сиденье напротив, устроилась рядом со мной. Положила ладонь мне на бедро и тихо прошептала:

— Знаешь, ведь в такие места на карете не ездят. Но лично для тебя святая всё подготовила.

Я отвечал поцелуями на близость Эстель, лениво скользя руками по её телу. Она смотрела на меня с каким-то блаженным выражением, но я сам не чувствовал ничего особенного.

Вернувшись в академию, мне снова придётся успокаивать Серафину, которая наверняка начнёт расспрашивать, чем мы с Эстель занимались наедине. Нужно будет отвести её куда-нибудь поесть, чтобы отвлечь от расспросов.

А Левина, как обычно, будет язвить, спрашивая, зачем я сам лезу в опасные места, и сыпать своими неприятными замечаниями одно за другим.

Наверное, стоит считать плюсом хотя бы то, что сестра, получив пощёчину, обычно замолкает.

Иногда я даже думал, что лучше бы Серафина не мучила расспросами про Эстель, а просто влепила мне пощёчину. По крайней мере, от этого не будет болеть голова.

Пока мы обменивались с Эстель словами, карета незаметно докатилась до столицы.

Ночная улица сверкала огнями так ярко, словно ничего странного в мире и не происходит.

В тот день я проводил Эстель до церкви, а вернувшись в свою комнату, пил из горла весь остаток дня.

Когда нагрянут демоны, не будет времени напиваться.

Все ведут себя так, будто ничего не случится. Серафина и Эстель – обе только и жаждали моей любви. И не отличалась этим и Левина, неотрывно смотрящая только на меня.

А знаю всё только я. Чтобы спасти Линетту, нужно двигаться дальше, и от этого тревога только сильнее. Иногда мне кажется, что в те моменты, когда после очередной смерти я всё бросал и делал глупости, всё было проще.

Но сейчас я должен что-то сделать. Я обязан.

Потому что должна быть причина, по которой я проснулся в этом мире. Должна быть причина, по которой я стал Равином. Должна быть причина, по которой я возвращаюсь снова и снова, сколько бы раз я не умирал.

Ведь всё медленно меняется. И это заметно каждый раз, когда я встречаюсь с Серафиной.

Но я чувствовал, как меня душит это странное давление. Меня не покидает ощущение, что нет смысла рассказывать обо всём этом, поскольку никто не воспримет это всерьёз. Те, кто утверждают, что любят меня, действительно любят меня, но не ту чушь, что я несу.

Когда я, наконец, уложил Левину в кровать – после того как она напилась, устроила истерику, получила пощёчину, поплакала и уснула, – я опустился на диван, закурил и погрузился в пустые, глупые мысли.

Это не приносило особого удовольствия.