Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
72 Замешательство

Левина вошла в мою комнату с каким-то уставшим лицом.

Она не закрыла за собой дверь, а лишь облокотилась на косяк и какое-то время молча смотрела на меня. Казалось, много проблем свалились на её плечи.

— Как дела?

Спросила она. Её взгляд скользнул по комнате: по полу, где больше не было осколков стекла, и по голой стене.

— Комната у тебя, похоже, стала хуже по сравнению с прошлым разом.

— Просто в последнее время не было времени убраться

Я вроде снова навёл порядок, но вещи, что занимали своё место, исчезли, и от этого комната казалась странно пустой и неуютной.

На стене, где когда-то висела картина, подаренная Серафиной, остались лишь голые дырки от гвоздей. Эта пустота бросалась в глаза особенно сильно.

— Так ты для этого и притащил сюда ту служанку? Чтобы комнату убирала?

Слово «служанка» заставило меня на миг задуматься, и тут же я вспомнил о Линетте. Я и забыл почти про неё.

— Я выделила ей комнату, как ты и хотел – в пристройке при общежитии.

В памяти всплыл момент, как она в флигеле запустила в Линетту заклинание. Неприятное ощущение кольнуло внутри, но я не подал виду.

— Спасибо.

Как только она увидела мою улыбку, её губы заметно дрогнули вверх.

— Кстати, ты выглядишь неважно. Тебя что-то беспокоит?

Спросил я, чтобы перевести разговор.

Голос у меня вышел так, будто я и правда за неё переживаю. Забавно, ведь мне самому казалось это нелепым. Но я снова никак себя не выдал.

Левина приложила ладонь ко лбу.

— Просто накопилось утомительных дел.

Ответила она уклончиво.

— Та головная боль, про которую ты в прошлый раз говорил, прошла?

— Благодаря твоему лекарству стало лучше.

Услышав мой ответ, на её лице появилась лёгкая улыбка.

— Осталось?

— Было бы неплохо, если бы было побольше.

— Завтра принесу ещё.

Сказала Левина и, немного помолчав, добавила:

— Насколько помогает?

Уголки её губ чуть приподнялись, когда она спросила.

— Так себе. Когда болит голова или не могу уснуть – выкурю, и полегче становится.

Левина кивнула на мой ответ. Потом отстранилась от дверного косяка и медленно подошла ближе.

— У меня сейчас тоже голова раскалывается… можно попробовать?

Я нахмурился, чувствуя неловкость, но всё же достал из-за пазухи трубку, набил её табаком и сверху посыпал щепоткой липкой порошкообразной смеси из маленькой коробочки.

Передавая ей трубку, я спросил:

— Я недавно курил из этой трубки. Ничего?

Левина слегка покраснела, но покачала головой.

— Меня это не беспокоит.

Она долго смотрела на мундштук трубки. Потом медленно поднесла его к губам, слегка прикусила и едва заметным движением подбородка дала знак поджечь.

Я чиркнул спичкой и поднёс огонь. Левина глубоко затянулась — и в тот же миг её лицо болезненно исказилось.

— Кхе! Кхе-кхе!

Она закашлялась так сильно, что у глаз выступили слёзы. Я осторожно забрал у неё трубку.

— Ты ведь даже не куришь. Так зачем попросила?

— Просто… ты всё время это делаешь. Я тоже захотела попробовать.

Пробормотала она, рассеянно, с чуть затуманенным взглядом. Голос звучал выше обычного.

Я вытряхнул из трубки недогоревший табак, затушил остатки жара, протёр тканью. Мундштук был весь в слюне, будто его только что облизывали. Я никак это не показал и спокойно вычистил, убрал трубку за пазуху.

Левина, всё ещё растерянно глядя на меня, тихо сказала:

— Расторжение помолвки, похоже, придётся отложить.

— Почему?

— Не знаю. Но граф Беллуж вдруг прислал письмо с извинениями, в котором написал, он слишком легкомысленно отнёсся к этому решению.

В её голосе слышалось недоумение.

— Я не понимаю, что произошло.

Левина пристально посмотрела на меня и спросила:

— Серафина… что-нибудь говорила тебе?

— Не знаю. В последнее время мы даже редко видимся.

— Правда?

— Может, у них просто настроение так скачет.

После этих слов долгое время никто из нас не говорил. В комнате повисла тишина.

Кажется, когда мы с Левиной не ругаемся, наши разговоры всегда вот так обрываются на середине. Словно у нас было больше тем, о которых лучше молчать, чем тех, о которых можно говорить.

— В последнее время точно ничего не случилось?

— Говорю же, всё в порядке. А что насчёт тебя?

— Несколько дней назад в семье произошло кое-что неприятное. Атмосфера сейчас напряжённая, так что лучше тебе пока затаиться и жить потише.

В её голосе слышалась тревога.

— По-моему, я и так уже достаточно тихо живу.

— Ещё тише, чем сейчас.

— Не расскажешь, что произошло?

Левина собиралась отмахнуться, мол, это вовсе не то, что мне нужно знать, но она остановилась. После долгой паузы она произнесла:

— Дядя и моя мать… одновременно куда-то исчезли.

Услышав это, я едва удержался, чтобы засмеяться. Пришлось с усилием сохранить на лице полное безразличие.

—Они сбежали из-за любви что ли? В их-то возрасте?…

Пробормотала Левина, держась за виски. На лице её явно читалась усталость.

И в тот миг я подумал: если бы не было этой Левины, возможно, я жил бы куда более сносно. Пусть даже жалко, но хотя бы лучше, чем сейчас.

Ведь именно Левина сунула мне это «лекарство», так что, выходит, она меня рано или поздно погубит.

Но нет, это не так. Ведь, в конце концов, именно я по своей воле принимаю его.

Можно сколько угодно шарить глазами в поисках виноватого, но всякий раз всё упирается только в меня. И значит, изменить что-то можно лишь в том случае, если я сам стану другим.

Учись хоть днём и ночью, начни вдруг вести себя любезно со всеми вокруг, раздавай пожертвования обездоленным и корчи из себя праведника – толку мало.

Для всех я всё равно останусь отбросом. И если такой вот никчёмный ублюдок вздумает подойти к девчонке с мечом и заявить, что ей больше подойдёт лук, кто всерьёз воспримет его слова?

А вот если то же самое скажет глава рода Эдельгард – тогда, может, и прислушаются. Пройти путь от бастарда до главы семьи – звучит уж совсем неплохо.

Так или иначе, ради этого, в конце концов, придётся убрать Левину.

Только не хотелось бы прибегать к убийству. Даже после всего того дерьма, что она сотворила, мысль о том, что я однажды выстрелил в Левину, отзывалась во мне тяжёлой болью.

Но идеи у меня есть. Отношения у нас с Левиной слишком уж ненормальные, чтобы назвать это братско-сестринскими.

Может, всё дело в том, что мы двое сводные родственники?

Не знаю пока, кем именно я для неё выгляжу. Похож ли я на игрушку для утешений. Или же на пса, который только недавно научился слушаться.

Одно ясно: Левина проявляет ко мне чрезмерный интерес. До такой степени, что это вызывает отвращение.

— И всё же, одни только беспокойства делу не помогут.

Я сказал это, поднялся с места и, криво усмехнувшись, подошёл к Левине. Мои пальцы мягко сжали её плечо.

— Может, стоит немного отвлечься? Как насчёт поехать вдвоём в какой-нибудь загородный дом или тихое местечко. Просто чтобы отдохнуть.

Левина положила свою ладонь поверх моей, всё ещё лежавшей на её плече. Её пальцы были холодны.

— Не ожидала, что ты сам когда-нибудь скажешь мне такие слова.

Она произнесла это едва слышно. На её обычно непроницаемом лице появилась трещина.

И выражение, что проскользнуло, было очень радостным. Словно у ребёнка, который наконец дождался давно обещанного подарка

— Ты ведь тоже помогала, когда мне было тяжело.

У меня слова в горле застревали, пока я это говорил. Потому что на самом деле, в памяти всплывали только те моменты, когда она приходила в мои самые слабые часы, чтобы накинуть на меня поводок и мучить.

Герцогиня и Левина – те самые, кто после смерти матери подошли к её ребёнку и холодно бросили, что его мать была не знающей своего места шлюхой, так что её смерть – закономерна и справедлива.

Теперь, вспоминая это, я почти не сомневался: мою мать убила именно герцогиня.

В подвале церкви до сих пор томилась запертая герцогиня. Я планировал о том, когда её убить, но передумал. Пусть живёт. Пусть, нетронутая, она своими глазами увидит, как я становлюсь главой рода.

Я не хотел превращаться в такого же отвратительного и гнилого человека, как они. Хотя в глубине души уже ясно понимал: возможно, я и сам стал хуже их.

Кажется, мой разум уже разошёлся трещинами. Но я могу лишь продолжать жить так, как умею.

— Так когда мы поедем?

Я сказал это лишь для того, чтобы перевести разговор, но Левина, похоже, восприняла слова всерьёз.

— Я об этом ещё не думал.

Тогда она схватила мою руку и резко притянула ближе. Расстояние между нами в одно мгновение исчезло. Её взгляд оказался совсем рядом, прямо перед моими глазами.

— А ты сам куда хочешь поехать?

Она сказала это, едва заметно поглаживая пальцами мою ладонь.

— Есть одно подходящее тихое место, которое я уже давно себе присматривал….

— Отлично.

Левина улыбнулась, не дожидаясь, пока я закончу.

— Будь свободен в эти выходные. Я подготовлю карету.

Сказав это, она отпустила мою руку, поднялась и вышла.

Дверь закрылась, и в комнате снова остался только я. Я долго смотрел на то место, где она только что стояла.

Потом прижал ладонь, которую держала Левина, к стене и стал яростно тереть. Даже когда кожа содралась и выступила кровь, её прикосновение всё ещё не уходило.