Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
137 Закат

— Я не осознавала это раньше, но, похоже, я тоже неосознанно смотрела на него свысока.

Она перестала улыбаться, поднялась и взяла со стола бутылку вина, которую оставила Левина.

Налив себе в прозрачную чашку, Серафина спокойно наблюдала, как золотистая жидкость наполняет стекло. Затем подошла ко мне.

Моя чашка всё ещё была наполовину полна кофе, но она, не сказав ни слова, плеснула туда вина. Чёрная жидкость и янтарный алкоголь какое-то время держали отдельные слои, а потом медленно перемешались.

— Когда ты унижал простолюдинов и насмехался над Кайлом, я тогда тебя отчитывала. А выходит, я сама не лучше.

С этими словами Серафина вернулась на своё место и сделала небольшой глоток.

На её лице отразилось безмолвное равнодушие.

— И всё же, знаешь, как бы я ни думала об этом, для меня любовь будет важнее дружбы. В этом смысле Кайл… стал человеком, с которым, мне не хочется больше сближаться.

— …Что ты хочешь этим сказать?

Серафина усмехнулась. Её взгляд скользнул на меня.

— Ты ведь понимаешь, о чём я, не так ли?

И я действительно понимал.

Понимал каждое слово настолько ясно, что самому хотелось притвориться, будто я не понимаю ничего.

Теперь я мог без проблем принять те чувства, которые испытывал к Кайлу всё это время. Стоит только доказать, что Кайл – девушка, или получить прямой ответ от Серафины, и я мог бы спокойно опровергнуть пущенные Левиной слухи, что меня интересуют мужчины.

Но… мне не хотелось признавать эту правду. Не потому, что я какой-то извращенец, а потому, что, возможно, Кайл был первым человеком, кого я действительно считал другом. И теперь может оказаться, что настоящей дружбы между нами и не может быть.

Даже замечая, как он что-то скрывает, как иногда ведёт себя смущённо и глупо – я старался просто не обращать внимания.

Даже когда я обнаружил у него необычно увлечение – вышивать. Даже когда я случайно замечал, насколько у него мягкие мышцы, или когда, случайно касаясь его кожи, я ощущал какая она гладкая и шёлковая.

И даже тогда, когда он застенчиво улыбался мне, а моё сердце невольно начинало биться чаще.

На самом деле, я уже давно подозревал об этом.

Интересно, знал ли об этом прежний я – тот, более уравновешенный, каким я когда-то был.

Кажется, я тогда тоже часто держался рядом с Кайлом. Но, наверное, не любил её. После смерти Серафины во мне, скорее всего, уже не осталось ни сил, ни места для новой любви.

И всё же… это грустно. Я ведь правда считал её другом.

Считал первым человеком, с кем мог по-настоящему сблизиться. Пусть мы и не могли открыться друг другу полностью, я верил, что нам достаточно простого повседневного общения.

И теперь не знаю – продолжать ли делать вид, будто я ничего не знаю, или, наоборот, всё признать и обозначить между нами какую-то границу.

— Она ведь так сильно привязалась к тебе. Ты не мог этого не заметить, если ты, конечно, не дурак.

— Я бы предпочёл притвориться, что не заметил этого.

— Зачем? Чтобы потом, как и с твоей сестрой, наброситься на неё?

— С сестрой…

— По выражению твоего лица, когда Кайл рядом, видно, что стоит ей зацепиться взглядом и сделать шаг – и ты не сможешь её оттолкнуть.

Я открыл рот, чтобы возразить, но так и не нашёл слов.

Серафина вновь наполнила свою чашку и отпила.

Я тоже сделал глоток своей мерзкой смеси кофе с вином. Вкус оказался отвратительным – они совсем не сочетались.

Уставившись на пустую чашку, я тяжело выдохнул и сел напротив Серафины. Глядя на неё, я хотел сказать одно, но в итоге вырвалось совсем другое:

— Кайл просто… друг. И я буду продолжать думать о ней так же.

— Друг? А много ты видел друзей, которые, краснея, цепляются тебе за рубашку и идут следом, смотря на тебя таким томным взглядом?

— Не знаю. Для меня это впервые.

— А, да… У тебя ведь не было друзей. Точно… Никогда не было. Эм… прости.

Она поёрзала пальцами, будто не зная, куда деть руки, и добавила тихо:

— Но взгляд у неё – точно был не дружеский.

— Когда ты это поняла?

— Что?

— Когда поняла, что Кайл – девушка?

— …Два года… нет, кажется, три года назад.

— То есть почти с самого начала.

Во рту стоял неприятный привкус. Хотелось закурить, заполнить комнату дымом, но, вспомнив, что напротив сидит Серафина, я сдержался.

— Помнишь, как мне не нравилось, что ты была в компании Кайла?

Серафина крепко сжала губы, потом кивнула.

— Ты могла бы сразу мне это намекнуть ещё тогда. Если бы я знал, что Кайл девушка, то не стал бы ревновать тебя.

— …Ты ревновал?

— По-моему, я это очень очевидно это показывал.

— …Я не знала.

— Забей, я должен был спросить тебя тогда прямо об этом.

— Нет, просто… Наверное, мне хотелось, чтобы в моей жизни был только ты. Чтобы рядом никого больше не появлялось. Я мечтала, чтобы всё закончилось спокойно: мы бы окончили академию, поженились, завели детей и жили счастливо. Наверное, я просто боялась, что кто-то вмешается и разрушит это.

— И учитывая это, ты всё же решила разорвать помолвку.

— …Да, не знаю, как так вышло.

Серафина налила себе ещё немного вина, отпила, поморщилась и залпом осушила чашку. Потом, покачав головой, произнесла:

— Прости. Я ведь сегодня пришла, чтобы помириться, а снова наговорила тебе грубостей.

— И ты меня тоже…

Когда я хотел продолжить, Серафина заговорила первой.

— Почему всё у нас всегда вот так заканчивается? Ничего в моей жизни никогда не шло так, как я хотела. С самого детства и до сих пор.

— У меня также.

— Но почему-то рядом с тобой всегда есть кто-то. Всегда это какая-то женщина. И никогда одна и та же. А меня, которая рядом с тобой, ты даже не обнимаешь.

Серафина, что сидела передо мной. Серафина, что когда-то оскорбляла меня. Серафина, что умоляла меня не разрывать помолвку, уверяя, что любит меня. Все они словно слились в одну.

Я протёр глаза – передо мной осталась только одна слегка пьяная с порозовевшим лицом Серафина.

— Равин, меня отрекли от семьи. Хотя, формально я сама ушла, но на деле – это одно и то же. Я сделала это ради тебя, чтобы у нас хоть как-то получилось пожениться. Мне не нужны ни титулы, ни друзья, ни семья. Мне нужен только ты. Хочу быть рядом с тобой. Остаться наедине с тобой.

Её голос задрожал.

— А ты… ты ведь никогда не бываешь один.

— Между мной и Кайлом и правда ничего не было. К тому же я только сегодня узнал, что она девушка.

— Тогда обними меня. Так же, как ты обнимал свою сестру.

— …Что на тебя нашло?

— С Кайлом мне просто повезло, что пока ничего не случилось… Говорят, нельзя требовать что-либо за свою любовь, но я хотя бы хочу услышать от тебя ответ.

— Какой ответ?

Спросил я, хотя прекрасно понимал, к чему она клонит.

— Ты ведь любишь меня?

— Я всегда говорил, что люблю тебя больше, чем кого бы то ни было.

— Знаю. Но я хочу, чтобы ты любил только меня. Каждый раз, когда ты отвергаешь меня, у меня будто кусочек сердца отламывается.

Серафина произнесла это спокойно, без эмоций.

После этого мы оба замолчали. В комнате повисла тишина.

Бутылка почти опустела, наши чашки тоже. Мы сидели, держа их в руках, и просто смотрели друг на друга. В воздухе смешались запахи кофе и вина.

На лице Серафины легла тень. Её голубые глаза, в полумраке, казались ещё глубже.

Её губы несколько раз чуть шевельнулись, словно она собиралась что-то сказать, но слова так и не сорвались.

Я тоже не смог ничего вымолвить. В горле стоял ком.

Мы просто сидели. Усталые, погружённые в свои мысли мы совсем не замечали как течёт время.

Я опустил взгляд на пустую чашку в руке. На дне оставалось несколько капель жидкости, и они мягко поблёскивали в свете.

Серафина тоже смотрела на свою. Пальцем она медленно провела по краю стекла.

Раздался едва слышный звук, но в этой тишине даже он прозвучал отчётливо. Наши взгляды вновь встретились.

И на этот раз мы ничего не сказали и просто смотрели друг на друга.

Серафина долго всматривалась в моё лицо, а потом слегка улыбнулась.

Затем она собрала ману в руке, сжимающей чашку, и тут же её раздавила. Однако чашка не разлетелась – её форма осталась прежней.

Серафина провела пальцем по застывшим осколкам и заговорила:

— Равин, я тут много думала.

Осколки под её рукой превратились в пыль и исчезли.

— Когда мне сказали, что нужно расторгнуть помолвку, я сначала молчала. А потом вдруг вышла из себя, разрушила родовой особняк, сожгла пшеничные поля, и даже отцу по лицу дала. Так должна ли я теперь соблюдать какие-либо границы?

Она встала, подошла ко мне и раскинула руки. На лице её появилась лёгкая улыбка, и она чуть наклонила голову.

Я неуверенно поднялся и обнял Серафину. Она крепко прижалась ко мне и начала шептать прямо у уха.

— Когда выпустишься, сразу женись на мне. Ребёнка можем завести позже – в этом я готова пойти навстречу. Раз в день обязательно обнимай меня и говори, что любишь меня. Если время, которое ты можешь провести со мной, пересекается со временем, которое ты хочешь провести с какой-то другой девушкой – выбирай меня. Неважно, что бы от тебя ни хотела Кайл, что бы ни говорила эта еретичка, которая приходит в себя после пары ударов, что бы ни показывала тебе святая, и что бы ни добивалась от тебя эта сумасшедшая Левина – всегда думай обо мне в первую очередь. Да, многое изменилось, но суть ведь осталась той же. Ты – нерешительный, добрый до тошноты человек, который любит тех, кто его любит. Ты сильнее всего любишь меня, только потому что первой тебя полюбила именно я. Для меня ты – единственный. А вот я для тебя – нет. Поэтому у меня просто нет другого выхода. Даже если я попрошу любить только меня, ты ведь всё равно полюбишь каждого, кто любит тебя. Верно?

После того, как её слова растаяли в моих ушах, Серафина крепче обняла меня.

— Тогда, может, мне убить всех? И Левину, и святую, и людей Эдельгарда, что мучили тебя, и Кайла, и Линетту… Если всех их не станет, любить тебя смогу только я.

— …И после всего этого ты думаешь, что я всё равно буду тебя любить?

— Да.

 И я понял, что Серафина вполне способна на такое. Не знаю насчёт её воли, но силы ей точно хватит.

— Тогда скажи, что я для тебя самая дорогая.

— …Ты для меня самая дорогая.

— Скажи, что любишь меня больше всех.

— …Я люблю тебя больше всех.

— Ты со мной счастлив? Нет, скажи, что счастлив.

— Я счастлив с тобой.

— Правда?

— …Да.

Серафина, услышав ответ, чуть отстранилась, улыбнулась и поцеловала меня. Мы долго не отрывались друг от друга, продолжая касаться губами.

— Скажи, что любишь меня.

— Я люблю тебя.

— Вот и всё. Просто слушайся меня. Надо было сделать это с самого начала.