Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
36 Ожившие краски

Левина вывела меня из тёмного переулка к задней части какого-то здания. Когда она открыла дверь, раздался скрип, а изнутри повеяло запахом масла и пыли.

Она всё ещё держала меня за запястье и не отпускала, даже заходя внутрь.

Мы оба тяжело дышали после бега по переулкам, но Левина не позволила себе остановиться.

Поднявшись по лестнице, мы остановились у двери на третьем этаже. Она достала из кармана ключ и открыла замок.

Комната оказалась неожиданно просторной и роскошной. На полу лежал мягкий ковёр, стены украшали дорогие картины.

Одна стена была полностью занята полками, плотно забитыми книгами.

В центре стоял массивный деревянный стол, рядом – длинный диван, обитый бархатом. В воздухе смешивались лёгкий аромат лаванды и запах старой бумаги.

— Пока останься здесь.

Сказала Левина и отпустила моё запястье. Затем указала на дверь в углу комнаты.

— Внутри спальня и ванная. Всё необходимое найдёшь там. Одежду… сам постирай и надень.

Сняв с себя мантию, она небрежно бросила её на диван. Для неё это было непривычно: обычно собранная и аккуратная, сейчас она выглядела очень рассеянной.

— Даже если Эстель вернётся, не вздумай снова следовать за ней. И об академии забудь. Я всё улажу сама. Как и сказала раньше, я выделю для тебя флигель в родовом поместье. По крайней мере, эти старые ублюдки из церкви не посмеют напрямую сунуться в земли, что принадлежат нашей семье.

Она говорила слишком быстро. Казалось, что и сама уже не понимает, что именно пытается донести.

Я не ответил. Лишь обвёл взглядом комнату. Над камином висел небольшой щит с гербом рода Эдельгард.

Что я должен был сказать здесь?

Факт оставался фактом: Левина действительно мне помогла. И, возможно, была права. Вряд ли она могла ошибаться.

И пока я глазами искал, что могло мне помочь… как вдруг снова передо мной появилось знакомое окно.

[Соберите концовки. 2/?]

[Награда: возвращение в изначальный мир, ???]

Я горько усмехнулся, вздохнул и побрёл по коридору. Опустившись на диван, я откинулся на спинку.

Конечно, ничего полезного тут не найти. Я ведь не какой-то великий главный герой.

Родившись от простолюдинки, увы, у меня не было ни таланта, ни силы, чтобы карабкаться вверх и отстаивать своё место собственными руками.

Из-за того, что я «Равин». Из-за того, что оказался в его теле. Из-за того, что унаследовал его мысли, воспоминания и чувства.

Благодаря этому я, конечно, попав в этот мир, не оказался беспомощным дикарём, что не мог бы даже слова понять… Но всё, что я потерял, перевешивало всё то малое, что получил.

Ещё хуже было осознавать: что бы я ни делал, что бы ни говорил и как бы ни поступал – ситуация всё равно не становилась лучше. Эта безысходность разъедала изнутри.

— Я принесу ужин. Никуда не уходи и жди здесь.

— …Спасибо, сестра.

— …Что?

— Спасибо.

— Нет, после этого.

Я вовсе не хотел называть Левину «сестрой». Не хотел давать ей ничего того, чего она ждала.

Но и молча принимать её помощь, оставаясь неблагодарным ублюдком, я тоже не мог.

— Ты же слышала. Я сказал «сестра».

Левина молчала.

Левина несколько секунд смотрела на меня в растерянности, а потом вышла из комнаты. Я остался на диване, уставившись на маленький щит с гербом над камином.

Где сейчас Эстель? Я скучал по ней.

Вскоре Левина вернулась. В руках у неё был поднос с горячим рагу и хлебом.

Она поставила еду на стол в гостиной. В комнате распространился запах свежего хлеба и тёплого рагу.

— Ешь.

Сказав это, мы начали ужинать молча. Рагу было вкусным, хлеб мягким.

Но для меня всё равно они оставались безвкусными.

— Как ты узнала обо всём?

— С моим положением невозможно не знать, что вокруг творится.

— Да… верно, с твоим положении.

Левина, услышав мои слова, на миг подняла взгляд к щиту с гербом Эдельгардов, а потом опустила голову.

Мы молча продолжали ужинать, пока она снова не заговорила:

— Сейчас ты – первый подонок этого века. Изгнан из рода, отвергнут невестой, а теперь ещё и, будто бы поддавшись влиянию еретиков, убиваешь ни в чём не повинных священников.

Я медленно отломил кусок хлеба, кинул в рот и кивнул.

— Даже если Эстель вернётся, оправдания уже ничего не изменят. Правда больше ничего не значит. Церковь уже объявила о своём решений – они убьют тебя.

— Значит, я должен до конца жизни гнить в том доме, что ты выделишь?

— …

Левина не ответила.

В ту ночь я уснул на диване, а она легла в спальне. А утром ушла в академию и вернулась только к вечеру.

— Пришла?

Коротко спросил я.

— …Да.

И также коротко ответила Левина и молча принялась готовить ужин.

Между нами витала тягостная тишина. На столе снова оказался почти тот же самый рагу и мягкий хлеб.

Мы ели, как вдруг дверь распахнулась с оглушительным грохотом, будто произошёл взрыв, – она едва не сорвалась с петель.

Я подавился куском хлеба и с трудом проглотил его.

На пороге стояли трое.

Одно лицо – полное решимости. Другое – искажённое печалью. Третье –страх и ярость смешались в странное выражение.

Это были Кайл, Серафина и та самая рыцарша, что видела меня тогда в особняке Периона.

Левина в ужасе вскочила. Кровь отхлынула от её лица.

Она инстинктивно схватила со стола фруктовый нож и попыталась прочитать заклинание. Её губы торопливо зашевелились.

Но те оказались быстрее. Рыцарша метнулась вперёд, словно молния, заломила ей руку с клинком и впечатала в пол.

*Бах!*

Глухой звук ударил по комнате, и раздался крик Левины. Она рухнула на пол и лишь слабо стонала. Схватка закончилась в одно мгновение.

Я наблюдал за всем происходящим, всё ещё держа в руке кусок хлеба. То, что Левину впечатали лицом в пол, меня это не волновало. С ней ничего не случится, ведь она благородная наследница рода Эдельгард.

Меня больше беспокоила рыцарша.

Я спокойно сунул остаток хлеба в рот и неторопливо разжевал.

Трое у двери перевели взгляды на меня.

— Серафина, ты серьёзно?

— …

— А, как я и думал. Причина, по которой ты хотела разорвать помолвку, была в том, чтобы сбежать к этому убогому простолюдину?

— Нет! Это не так!

— Тогда зачем ты пришла с ними?

— …Потому что тебе может грозить опасность.

— Опасность? Какая ещё опасность?

— Кайл… он собирается …

— Неважно. Не оправдывайся, Серафина. Что бы ты ни сказала, в этой ситуации, я не могу тебе верить.

— Сера, оставь разговоры? С таким человеком слова ничего не решат.

— А ты стой и помалкивай. Дай человеку поесть спокойно. Или простолюдинов манерам не учат?

Лицо Кайла исказилось от злобы. Он уставился на меня, почти рыча:

— Сера, свяжи этого ублюдка магией!...

Опять это чёртово «Сера». Она Серафина, а не Сера.

У меня тут же внезапно вспыхнуло раздражение: больше всего я хотел, чтобы её имя не коверкали.

Я поднялся со своего места. И достал из-за пояса револьвер. Холодный металл лег в ладонь привычным, родным весом.

И четыре выстрела разорвали тишину комнаты. Резкий запах пороха обжёг ноздри.

Я без колебаний спустил курок, целясь в Кайла.

Но всё оказалось бессмысленным. Вокруг его тела вспыхнуло слабое сияние – барьер. Пули скользнули по нему, изменив траекторию, и лишь оцарапали плечо и руку.

Я замер, уставившись на это.

— Ха… точно. Так ведь и должно быть.

Я хотел было швырнуть револьвер на пол… но вовремя остановился. Сейчас он был мои самым верным и единственным спутником.

— Чёртов мир… почему же мне не позволено жить так, как они?

Я видел, как Серафина удерживала Кайла, готового кинуться на меня с мечом. Она ведь прекрасно понимала, что в этом нет никакого смысла.

Всегда так: пока беда уже не случится, она даже с места не сдвинется. С самого детства ничего не изменилось.

Сухой смешок вырвался сам собой. По щекам текли слёзы.

«Соберите все концовки» – так там было написано, верно?

Я поднял револьвер и приставил дуло к виску. Холод металла ощущался почти успокаивающе.

Я напряг руку, чтобы спустить курок.

Но вместо выстрела послышался другой звук – резкий скрежет, словно что-то с хрустом было рассечено и упало на землю.

Предмет с глухим стуком упал на пол. Я опустил взгляд – из обрубка запястья фонтаном хлестала кровь.

Я ошеломлённо переводил глаза то на багряные брызги, то на собственную руку, лежащую на ковре.

Боли пока не было. Но я знал – ещё несколько секунд, и она, словно раскалённое железо, вонзится в моё сознание.

Я повернул голову. Передо мной стояла Серафина. На кончиках её пальцев ещё мерцали остатки магии.

Она смотрела то на свою руку, то на мою отсечённую кисть. Лицо побелело, глаза расширились от ужаса.

— А… а-а…

Бессмысленные звуки сорвались с её губ.

Она, пошатываясь, шагнула ко мне. Подняла мою руку с пола и поднесла к окровавленному обрубку, будто надеялась вернуть её на место.

— Больно, Серафина… Блять, адски больно! Хватит уже!

Выдавил я, пытаясь оттолкнуть её. Но сил в теле не осталось.

Она, словно не слыша моих слов, продолжала с пустым взглядом прижимать отсечённую кисть к моему запястью.

Разумеется, ничего не получалось. Кровь всё лилась и лилась, пропитывая её платье и мою рубашку алыми пятнами.

Серафина плакала. Сквозь рыдания она только и делала, что бормотала одно и то же: так не должно было случиться.