Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
129 Закат

— И без того небогатый род лишился теперь особняка. Родовое поле с пшеницей, что растили с такой заботой, сгорело не от пожара, а по вине любимой дочери. Как же тяжело, должно быть, графу Беллужу, ведь его когда-то очаровательная девочка превратилась в такого уродливого человека.

С этими словами она вынула палочку и разбрызгала вокруг воду, стараясь ослабить пламя, поднятое Серафиной.

Однако огонь не потух. При соприкосновении с водой он лишь зашипел, превращая её в пар, и лишь немного уменьшился в размерах.

Пока между ними сгущалось напряжение, я просто застыл, не в силах пошевелиться.

Я думал, что уже пережил свой страх перед огнём. Но стоило оказаться в комнате, похожей на Левинину, где рядом были Серафина, оттеснённая Левина и вспыхнувший огонь, – как меня пробрал холодный пот.

Наверное, трудно не поддаться воспоминаниям, когда стоишь в месте, что так сильно напоминало прошлое.

Мне было одновременно жарко и холодно. Я пытался не подавать виду, но тело мелко дрожало.

И похоже, цвет моего лица выдало всё без слов.

— …Равин?

Это был голос Серафины. Она смотрела на меня с тревогой. Но я не смог ответить ей.

Когда я смог поднять глаза, чтобы посмотреть на Серафину, она уже рассеяла свою ману в округе. В тот же миг ноги у меня слегка подкосились от ослабевших сил, и Левина поддержала меня сбоку.

Увидев это, Серафина сделала шаг ко мне, но тут же остановилась и закусила нижнюю губу.

Левина, наблюдая за Серафиной, слегка улыбнулась, потом тяжело вздохнула и, посмотрев на окрестности особняка и выжженное пшеничное поле за окном, заговорила:

— Верно. Нам пора уходить. Нет особого смысла болтать с сумасшедшей, которая не отличает реальность от бреда. Пойдём, Равин.

Я шёл следом за Левиной, и в этот момент наши взгляды с Серафиной встретились. Она сжала слегка дрожащую правую руку левой, стараясь изо всех сил скрыть страх своей улыбкой.

— Увидимся завтра, Равин.

И всё же даже эта улыбка дрожала, так что выглядела она совсем неважно. Я ответил ей, стараясь скрыть свою тревожность.

Но, зная друг друга слишком давно и слишком близко, мы прекрасно понимали, какие чувства мы скрывали друг от друга, – и от этого становилось только неловко.

— Ага, до завтра.

Я вышел из комнаты вслед за Левиной. Она пересекла коридор, вышла из особняка и, направляясь к карете, тихо произнесла:

— Кажется, я понимаю, почему она так себя ведёт.

— О чём ты?

— Но ведь, согласись, это немного смешно, не находишь?

С этими словами Левина смеялась, шагая вперёд. Смех её звучал не столько от веселья, сколько от злорадства.

— Что тут такого смешного?

— Как же это нелепо отвратительно, да?

Левина, всё ещё посмеиваясь, вдруг слегка вытерла рукавом глаза, кажется будто от смеха у неё выступили слёзы, и продолжила:

— Мне тоже снился сон.

— Какой сон?

— Сон, где ты умираешь у меня на глазах. И это до тошноты повторялось снова и снова. То ты стрельнул себе в голову, то ты выбрасываешься из окна. А ещё был сон, где кто-то приносит весть о твоей смерти.

Когда наши взгляды встретились, Левина чуть поёжилась. Потом снова пошла вперёд, обгоняя меня, будто не хотела, чтобы я видел её лицо.

— Честно говоря, в этом мало есть что-то приятное. Каждый раз, когда ты умирал, я просто стояла и смотрела.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что бы там ни шепталось у меня в ушах, какие бы мерзкие видения ни мелькали – сон остаётся всего лишь сном. Но после того, как мне приснилась твоя смерть, ты изменился. И не только ты, но и люди вокруг тебя тоже.

Я не ответил и просто шёл дальше. Воздух был тяжёлый, пропитанный запахом влажной земли и пепла.

— Если человеку достаточно одного кошмара, чтобы измениться, то почему она не сделала это раньше?

Левина остановилась. Повернувшись ко мне, она подошла ближе и крепко обняла. Её голос зазвучал у самого уха:

— Если потом будешь мучиться и сожалеть, значит, не стоило поступать так с самого начала. Разве не так?

Так и не отпустив меня, она прижала голову к моей груди, будто стараясь услышать биение сердца.

— Как бы ты со мной ни обращался, я всё равно буду тебя любить. Даже если это погубит меня. Ты говорил, что тоже любишь меня, так ведь? Значит ты должен меня понять.

— Даже если из-за этого я умру?

— Да. Какой странный вопрос. Даже если ты умрёшь, разве я смогу перестать любить тебя?

Я схватил Левину за плечи, собираясь оттолкнуть, но, так и не приложив силы, просто оставил ладони на её плечах. Тогда она чуть повернулась, подошла ещё ближе и взяла мою руку, прижимая её к себе, будто заставляя обнять.

Затем подняла взгляд и тихо произнесла:

— Если человек умирает только потому, что его любят, то, может, ему и вправду лучше умереть?

Даже если от её слов пробирало до дрожи, даже если порой она говорила мерзости и вела себя так, что трудно было считать её человеком, – Левина всё равно оставалась собой.

— Мне просто было противно от того сна… потому что там не было ничего похожего на любовь, а только лишь один кошмар.

— Для тебя это было просто сном, да?

— Да. Это просто бредовый сон.  Даже если он оставляет после себя лишь грусть или злобу – всё равно это всего лишь сон, не реальность.

Что бы она ни делала, что бы ни говорила, как бы ни поступала – эта моя сестра, повторяющая одни и те же слова и совершающая одни и те же поступки, не родилась такой.

Такое не может быть в человеческой природе.

Если бы она родилась не в доме Эдельгардов, а в семье бедняков, то, наверное, жила бы лучше, чем сейчас.

Мои мысли медленно затихли. Мне было непривычно осознавать, что я вдруг начал испытывать к Левине что-то вроде жалости.

— Хотя я вот так говорю, сама я не уверена, правда это или нет. Мне даже трудно представить, что ты умрёшь. Что бы ни мелькало перед глазами, что бы ни звучало в ушах – это ведь не по-настоящему. Это не может быть правдой. Это не может быть чем-то, что действительно случилось.

Руки Левины, вцепившиеся в мою одежду, задрожали так сильно, что я ясно почувствовал это.

— А если это правда?

Левина чуть отстранилась, потом снова потянулась ко мне, ухватившись за рукав, и слабо улыбнулась.

— Тогда это довольно грустно. Но неважно. Ты ведь сейчас всё ещё передо мной, а я – рядом с тобой.

Когда Левина смотрела мне в глаза, в её взгляде не отражалось никого другого из тех воспоминаний. Она смотрела только на меня.

В глазах моей сестры отражался только единственный близкий ей человек. В глазах моей сестры отражался только её младший брат.

Левина смотрела только на меня.

— Так что, что бы я с тобой ни сделала, что бы ни сказала – ты будешь любить меня. И я, что бы ты ни сделал и что бы ни сказал, – я тоже всё равно буду любить тебя.

И этот факт до сих пор пугает меня. То, что она смотрит только на меня, чувствует что-то только ко мне, тянется только ко мне – это было страшно. И остаётся страшным даже сейчас.

Нормальная любовь, настоящая привязанность, обычная жизнь – ничего из этого у нас нет. И всё же она подходит ко мне, к тому, кто лишь пытается сохранить остатки здравого внутри себя, и требует, чтобы я жил так же, как она.

В её взгляде не отражалось ничего, кроме меня. Только моё отражение жило в её глазах.

И я такой же. С какого-то момента я перестал видеть перед собой прошлые Левины, которые были со мной, когда я умирал, – и сейчас я смотрел только на ту, что стоит сейчас передо мной.

Пытаться вспоминать прошлое, искать в ней ту, прежнюю – бессмысленно. Левина всегда оставалась одной и той же.

Умру я или вернусь живым – для неё это ничего не меняло.

Её прикосновение было мягким, но от него почему-то становилось не по себе. И всё же, в глубине души, я чувствовал странную радость, ведь именно о таком прикосновении я мечтал когда-то в детстве.

Прошло не так уж много времени с тех пор, как я перестал надеяться, что сестра, которая всегда оскорбляла, мучила и едва не убила меня, когда-нибудь похвалит и приласкает.

Если назвать всё это любовью, то, пожалуй, это будет оскорблением по отношению к тем, кто действительно любит друг друга.

Отвратительно. И я, и Левина. Одинаково мерзкие.

— Обычно в таких случаях мужчина первым обнимает девушку и целует, разве нет? Я ведь только что открыла тебе свои искренние чувства.

— Такое бывает разве что в тех романах, которые ты вечно читаешь.

— …Странно. Я ведь никогда никому не показывала, что читаю такие книги. Да и в доме у нас их нет, тем более ты о них знать не должен.

Я обнял ворчащую Левину и, глядя на её по-прежнему недовольное лицо, лишь легко коснулся её губ своими. И затем тут же отстранился.

Левина, на миг прикрыв глаза, провела пальцами по губам и затем сказала:

— Ммм, неплохо.

И, заложив руки за спину, добавила с лёгкой улыбкой:

— Определённо лучше, чем просто читать об этом на страницах книги.

После этого мы нашли кучера, который ждал нас с каретой, оставленной на приличном расстоянии, и сели внутрь, чтобы вернуться в академию.

В дороге Левина, видно, устала. Не сказав ни слова, она положила голову мне на плечо и вскоре заснула. Её дыхание было удивительно громким.

Я слегка коснулся пальцем её губ, потом сам опёрся головой о её волосы и закрыл глаза.

Как и ожидалось, удобно не было.