Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
124 Закат

Левина, будто не веря услышанному, ошеломлённо смотрела на меня. Потом медленно встала. Она направилась к двери, но, едва коснувшись рукой дверной ручки, замерла.

Затем, неожиданно, развернулась и подошла обратно ко мне. Её губы несколько раз беззвучно шевельнулись, словно она пыталась что-то сказать, но снова сомкнулись.

Она не произнесла ни слова – просто начала метаться по комнате.

Звук её шагов был единственным, что нарушало тишину.

Обычно её походка всегда была размеренной и чёткой, но сейчас в этих шагах не было никакого ритма.

Она подошла к окну, потом прошла мимо стола, едва не задевая угол, и остановилась перед картиной, которую когда-то повесила Серафина.

А потом снова бессмысленно блуждала по комнате.

Спустя какое-то время Левина остановилась у окна и уставилась наружу. Плечи её едва заметно дрожали.

Она снова попыталась что-то сказать, но и на этот раз из её горла не вырвалось ни звука – только сухие, едва дрожащие губы беззвучно шевелились.

Затем Левина схватила бутылку со стола. Даже не пытаясь налить в стакан, она сделала несколько долгих глотков прямо из горлышка.

Слышно было, как прозрачная жидкость стекает по её горлу. Поставив бутылку, она тяжело выдохнула.

От алкоголя её щёки вспыхнули лёгким румянцем.

Она наконец произнесла:

— Продать церкви… говоришь?

Голос Левины прозвучал хрипло.

— Ага.

Ответил я коротко.

— Каким образом? Кого ты вообще знаешь в церкви? Неужели думаешь, я не в курсе, с кем ты общаешься?

— Всему своё время – познакомиться всегда успею.

— Думаешь, у тебя получится? У такого, как ты? У бастарда вроде тебя? Ты вообще даже не должен был жить под одной крышей с нами! Твоё место – на улице в грязи!

Левина хотела что-то ещё сказать, но снова закрыла рот. Она долго смотрела в пол, потом почти шёпотом произнесла:

— У тебя ничего не может получиться. Ты ведь не можешь вырваться из моих рук.

Затем она подняла голову и взглянула на меня. В этот раз в её глазах появилось нечто новое – странная смесь покорства и унижения.

Сколько бы раз я ни умирал, Левина всегда оставалась той же. Но выражение её лица каждый раз было другим. И то, как она смотрела на меня сейчас, я видел впервые.

— Равин, я выгнала тебя из семьи лишь для вида.

Левина, с лицом, пылавшим от алкоголя, посмотрела на меня.

— Можешь продолжать спокойно посещать академию, а я дам тебе денег, сколько нужно. Только давай ты не будешь связываться с церковью, ладно?

Её плечи начали дрожать.

— Я не для того всё это делала, чтобы отдать тебя этой поганой церкви.

Послышались небольшие всхлипы.

— Всё ведь складывалось так хорошо, а теперь из-за церкви все мои планы рухнут? Это же просто нелепо. Я же верно говорю, Равин? Ты не можешь так поступить со мной. Ты ведь говорил недавно, что любишь меня.

— И ты мне поверила?

— Конечно верю. Ведь мой младший брат не может не любить меня.

— А есть ли причина, чтобы любить тебя?

Левина непонимающе уставилась на меня и едва слышно прошептала:

— Причина?… Не понимаю… Разве нужна какая-либо причина?

Её голос постепенно перешёл в странный смешок. Она опустила голову и, дрожа, начала тихо смеяться.

Лицо Левины было всё в слезах. Слёзы ручьём стекали по щекам и, собираясь на подбородке, капали на стол.

Она судорожно смеялась, а потом вдруг исказила лицо и снова разрыдалась.

— Сядь, отдышись немного. Я выйду ненадолго.

Сказав это, я поднялся и направился к двери. Но за спиной раздался надломленный голос:

— Останься со мной.

Я обернулся. Левина сидела, дрожа губами, и плакала. По её лицу стекали новые слёзы.

Я вздохнул и, вернувшись, сел напротив. Отобрав у неё бутылку, я налил немного в чайную чашку.

Левина взяла её и осушила одним глотком. Я, ничего не говоря, налил ещё.

Так, молча, она выпила три чашки подряд, пока её глаза не затуманились от усталости. Уткнувшись лицом в стол, она заснула. Я посмотрел на спящую Левину, потом поднялся со своего места и вышел из комнаты.

****

Я не стал сразу заходить в церковь у задних ворот академии. Сев на скамейку неподалёку, я достал из кармана дешёвую сигарету и закурил. Подумал было сходить к Линетте и проверить, как она, но решил, что Серафина уж как-нибудь сама справится.

По крайней мере, убивать её она не станет. А вот насчёт того, целыми ли останутся руки и ноги – это уже другой вопрос.

Что бы там ни сидело внутри Линетты – призрак, демон или просто обезумевшая личность, – после встречи с Серафиной оно, пожалуй, само постарается вылезти наружу.

Так или иначе, я не стал заходить в церковь. Я остался сидеть на скамейке, которая была хорошо видна из окна второго этажа церкви, и, выдыхая дым, затянулся ещё раз.

Если я бездумно сунусь без предупреждения в церковь, то Эстель наверняка снова изобьёт меня.

Кто-то может сказать, что её кулак выглядит хрупким, но это он не видел, как её удары способны пробивать насквозь человеческое тело.

Когда окурки начали медленно скапливаться у моих ног, я услышал приближающиеся шаги. Обернувшись, я увидел Эстель – она шла ко мне в ослепительно белом облачении священницы, с привычной ей дружелюбной улыбкой.

— Я уже некоторое время наблюдаю за тобой издалека. Какие-то тревоги терзают те... Равин?

Она замерла на полуслове, увидев моё лицо.

— Кто ты?

Я лишь пожал плечами, не отвечая.

Эстель какое-то время растерянно смотрела на меня, потом выбила сигарету из моей руки и подошла ближе. Присев передо мной, она заглянула мне в лицо и осторожно провела пальцами по щеке.

Я отстранил её руку.

— Не слишком ли близко для первого знакомства?

Эстель слегка отпрянула, но в её глазах всё ещё читалось смятение.

— …Что ты со мной сделал?

— Ничего.

— Тогда почему… почему, стоит только взглянуть на тебя, и я чувствую себя так, будто меня одурманили? Я словно встретила еретика, владеющего колдовством.

— Я всего лишь обычный бастард, который спокойно учится в академии. Но если даже первый встречный говорит такое… может, я и впрямь еретик?

— …

— Подвинься немного. Ты давишь на меня, святая.

— Ты знаешь меня?

— А кто тебя не знает.

Эстель усмехнулась

— А, эм… наверное, мы где-то уже встречались, да? Просто я, видимо, не помню.

— Да.

В такие моменты я всегда ощущаю, будто моё сердце постепенно стирается. Хотя, по крайней мере, я рад, что в этот раз меня не побили.

Физически мне уж точно не больно.

— Или нет, просто… ты слишком похож на одного человека, которого я знала. Наверное, обозналась.

Я достал новую сигарету, зажал её в зубах и прикурил. Эстель, глядя на меня, протянула руку.

Я вынул ещё одну, вложил ей в губы и поднёс огонь.

Она затянулась, выпустила дым и мягко улыбнулась.

— А тебе не страшно вот так неформально говорить со святой, а?

— Я всё-таки Эдельгард.

— …Тот самый дебошир, которого Левина так старательно прятала?

Я поймал себя на мысли, что устал от этих повторяющихся разговоров. И всё же, глядя на лицо Эстель, невольно улыбнулся.

По крайней мере сейчас, рядом со мной, она не выглядела измученной. В прошлый раз, из-за постоянных ссор с Серафиной, даже сквозь натянутую улыбку было видно, как сильно она страдала.

Стоит ли и в этот раз вернуть наши отношения? Снова сблизиться, шептать друг другу глупые нежности, произносить слова любви, а затем снова мучиться от чувств?

Ничего страшного, если я один пострадаю, но мне бы не хотелось, чтобы Эстель снова проходила через это.

Мы вели привычную, неторопливую беседу. Когда сигарета догорела, я бросил окурок на землю, раздавил его ногой и, чтобы не осталось даже следа, сжёг огнём.

— Ты знаешь мою сестру?

— Ну, я с детства с ней знакома, так что в какой-то степени да.

— Она ведь не совсем в своём уме, правда же?

Эстель рассмеялась и кивнула. Так, болтая с ней, я будто ненадолго вернулся в прошлое, выбирая только те темы, о которых Эстель всегда любила говорить.

Наверное, она сейчас думает, что впервые встретила человека, с которым так легко говорить. Хотя на деле мы прожили бок о бок не один год.

Как только что, когда, не зная меня, она всё же произнесла моё имя – может быть, когда-нибудь она всё-таки вспомнит обо мне всё?

Впрочем, даже если и нет – ничего страшного. Главное, чтобы со мной она была счастлива. Хотя, будучи святой, ей, похоже, это будет нелегко.

— Немного странно говорить об этом вот так внезапно, но в одной глуши скрывается целая куча еретиков.

При этих словах Эстель слегка нахмурилась и ответила:

— Ты специально пришёл сюда, неся этот бред, чтобы завоевать моё расположение?

Я покачал головой.

— Как я мог такое запланировать, если я даже не знаю, где ты живёшь?

Эстель взглянула на меня с недоверием, но я проигнорировал это и продолжил:

— Да и как можно заслужить чьё-то расположение, принеся ему лишнюю «работу».

— Ну… да, пожалуй, в этом есть логика.

Что же сказать, чтобы Эстель всё-таки клюнула на удочку? Я мог легко заставить её сделать так, как мне нужно, но стоит перейти грань, и последствия могут стать непредсказуемыми.

Пока я размышлял, в голове всплыло воспоминание о человека, с кем Эстель когда-то сравнивала меня.

— Один родной мне человек^[1] повредился умом из-за этих еретиков.

— …Родной? Я не слышала, чтобы у Левины был ещё прямые родственники.

— Нет, это просто ребёнок из деревни, с которым я был довольно близок.

Эстель, услышав это, на мгновение задумалась. Её взгляд блуждал где-то по моему лицу, а потом застыл в пустоте.

Между нами медленно стелился дым сигареты, размывая очертания друг друга.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Примечание:

1. Равин здесь намеренно называет Линетту своей младшей сестрой/братом. Он использует слово 동생, которое означает младшего брата или сестру, без указания конкретного пола. Слово можно употреблять и по отношению к близким друзьям, которые младше говорящего по возрасту.