Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
61 Шрам

Услышав слова Левины, Серафина застыла с отсутствующим выражением лица. Голос застрял в горле, не желая вырываться наружу.

Слёзы застилали глаза, и фигура Левины перед ней расплывалась в смутное, зыбкое пятно.

Почему-то рядом с этой самоуверенной наследницей Серафина всегда чувствовала, будто не имеет права открыть рот, если та сама первой не обратится к ней. От этого рядом с Левиной её постоянно давило ощущение удушья и беспомощности.

Сегодняшний день не отличался бы от остальных… Если бы только она не услышала, что Равин мёртв.

— …Что значит убили?

Выдавила из себя Серафина, едва находя силы говорить.

Левина не ответила. Она просто смотрела на плачущую Серафину.

— Вы друг другу чужие. Так что не лезь не в свои дела и проваливай. Забыла, как сама умоляла о разрыве помолвки?

Она по-прежнему глядела в груду бумаг, но рука, сжимавшая ручку, отчего-то дрожала.

Однако Серафина не ушла. Её ноги словно приросли к полу Она не могла двинуться с места, пока не услышит хоть что-то осмысленное.

Она думала о том, что связывало её с Равином. На самом деле – ничего особенного. Для бывших жениха и невесты даже слишком громко звучало бы любое определение.

И всё же… пусть для всех он и был просто её «женихом», для неё он был куда большим. Единственным человеком, кто с самого детства оставался рядом. Единственный, кто видел в ней не талантливую наследницу рода Беллуж, не знатную дочь, а просто Серафину.

Вот кем Равин был для неё.

Но в какой-то момент она, словно любая пустоголовая дворянка, стала видеть в нём лишь «жениха».

Поэтому Серафина решила отрицать всё.

И себя.

И эту наследницу, сидящую перед ней.

И весь мир вокруг.

Даже саму истину о смерти Равина.

— Как… как я могу быть для Равина чужой? Мы же…

На эти слова Левина подняла голову. На миг её взгляд встретился с глазами Серафины, и тут же она снова схватила ручку.

Рука всё так же дрожала. Она пыталась поставить подпись, но кончик ручки лишь неровно скользил по бумаге, оставляя кривые следы.

Наконец, не выдержав, Левина раздражённо швырнула ручку. Оно с глухим звуком ударилось о стену и упало на пол.

Звук этого удара, казалось, отозвался в тишине комнаты дважды.

Левина провела рукой по лицу, словно пытаясь смыть с себя усталость, и тяжело выдохнула.

Её глаза были воспалены и налиты краснотой, тёмные круги под ними выдавали бессонные ночи. Лицо казалось измученным, выжатым до предела.

— Если ты ему не чужая, то кто ты тогда? Невеста, с которой у вас нет даже капли общей крови? Нет… уже и этого нет. Ведь ты сама всё разрушила.

— Я и Равин…

Начала было Серафина, но Левина резко перебила:

— Да, для тебя он особенный, конечно. С детства вместе росли. Но ведь и щенок становится дорог, если растить его с малых лет.

Она поднялась со стула и, облокотившись о край стола, села на него.

— Тогда скажи, зачем ты выбросила его, как мусор?

Её голос с каждым словом становился всё ниже.

— Когда я изводила Равина и вертела им, как хотела, почему ты делала вид, что не замечаешь? Ты ведь всё видела. Я нарочно творила это у тебя на глазах, чтобы тебе было противно. А ты вместо того, чтобы остановить, только бессмысленно подбадривала его за моей спиной, давала пустые слова поддержки, делала вид, будто относишься к нему как к человеку. Хотя ведь знала, что ничто это ему не поможет.

Она зажмурилась, потом резко провела ладонями по лицу, откинула волосы назад и тяжело выдохнула.

— Ты и сейчас же меня боишься. Как и тогда, верно?

— В вас… человеческое хоть что-то есть?

Ответила Серафина. Голос дрожал, но глаза её смотрели прямо в Левину.

— А вот в тебе слишком много человеческого – и именно в этом твоя проблема. Ты словно собрание всех недостатков сразу: ни решимости, ни воли, ни способностей, да ещё и слушать не умеешь. Даже пёс, если велят сесть – сядет, если велят укусить – укусит.

Она соскользнула с края стола и медленно пошла к Серафине. Каблуки звонко отдавались по мраморному полу. Остановившись прямо перед ней, Левина произнесла:

— Я его убила потому, что он меня бесил. Потому что он был мне неприятен. Потому что ничего не шло так, как я хотела. Потому что он жил, как вздумается.

Она склонилась ближе и шёпотом, у самого уха, добавила:

— Стоило привезти его в особняк и чуть-чуть прижать – и он сломался. Сказал, что тяжело, и прыгнул головой вниз. Вот же дурак.

Левина рассмеялась.

— А я просто стояла и смотрела, как он падает. Могла ведь подбежать, схватить его за руку… но не сделала этого.

Губы Левины кривились в улыбке, но она дрожала. Левая рука сжимала запястье правой, так и не в силах унять дрожь.

— До сих пор не понимаю… почему, уходя из моих рук, он умирал с такой облегчённой улыбкой.

Она сделала ещё шаг вперёд и остановилась вплотную, так что дыхание коснулось лица Серафины.

— А ты? Чем он тебе так не угодил, что ты выбросила его, словно мусор? Всё равно же обратно не собиралась забирать. Тогда зачем твердить, будто он тебе не чужой?

Серафина не нашла слов. Только тихие, сдавленные всхлипы вырывались из её груди.

Левина подняла руку и легко провела пальцами по её щеке. Холодные кончики коснулись кожи, мокрой от горячих слёз.

— Когда я убивала Равина, ты просто смотрела, ничего не делая. Жалкая дрянь.

После этих слов Серафина перестала всхлипывать. Слёзы продолжали катиться по щекам, но звуков от неё больше не было. Она тяжело выдохнула. В её груди словно горели лёгкие.

Взгляд её упал на ручку, валявшуюся на полу. Та самая, которую Левина до этого со злостью швырнула.

Левина прошла мимо этой ручки, наклонилась и подняла её. В её ладони отозвался холод металла.

Уголки губ Серафины чуть дрогнули в странной усмешке. И затем у неё вырвался дрожащий голос:

— Значит, не только я была виновата.

Левина ничего не ответила.

Мысли Серафины крутились и путались в голове. Равин мёртв. Левина говорит, что убила его. А сама она всё это время лишь пряталась в комнате, чувствуя себя брошенной.

Покручивая ручку, Левина повернулась к Серафине. Увидев, как у той приподнялись уголки губ, она тоже едва заметно улыбнулась.

— Может, я ненавидела тебя лишь потому, что мы с тобой слишком похожи.

— Не смейте так говорить.

Ответила Серафина.

— Я хотела, чтобы рядом с Равином никого не было. Ни тебя, ни кого другого… Верно, лишь теперь, глядя на тебя, я это поняла.

— Но вы же брат и сестра…

Левина лишь пожала плечами, словно это не имело никакого значения.

— А что? Если я так хотела.

— Так вот в чём причина? Всё, что вы делали до этого – ради этого?

— Не знаю точно.

Она достала платок, тщательно вытерла руки и убрала его обратно за пазуху.

— Но в конце концов он всё же остался со мной

Разговаривая будто с сама собой, Левина тупо смотрела в окно. В её профиле Серафине вдруг почудилось лицо Равина.

Вернее, то выражение его лиц, что она видела в кошмарах:

Равин, сгорающий заживо.

Равин, висящий в петле.

Равин, лежащий на полу с окровавленной головой, и Левина, обнимающая его бездыханное тело – именно так Серафина увидела их, когда вошла в комнату.

Все эти видения были лишь сном, и всё же в её груди зародилось сомнение – а вдруг это была не просто игра воображения, а обрывки того, что действительно произошло?

Мысли путались, реальность и кошмары смешивались в одно, и веки Серафины задрожали. И всё же одно оставалось ясным: эта безумная женщина была худшим из людей.

Она отняла у неё Равина. Забрала, но не сумела даже позаботиться о нём и позволила ему умереть.

Стоило этой мысли закрепиться, рука Серафины двинулась сама собой.

Она протянула ладонь к спине Левины.

На кончиках пальцев Серафины собралась крошечная искра маны. Воздух вокруг слегка завибрировал.

Левина, будто почувствовав неладное, медленно обернулась. Её глаза расширились.

Но было уже поздно.

Сгусток маны сорвался с руки Серафины и, словно пронзающий свет, рассёк воздух. Он ударил прямо в грудь Левины.

Звук, с которым острие пробивало плоть, прозвучал пугающе громко.

Тело Левины резко дёрнулось вперёд. Из её рта вырвался сиплый, рваный выдох.

Она опустила взгляд — сквозь её тело проходило прозрачное копьё из маны. По белой ткани блузки стремительно расползались алые пятна.

Левина, не веря в происходящее, медленно подняла голову и посмотрела на Серафину. И в тот миг, когда магическое копьё исчезло, её тело обмякло.

*Грохот*

 

Тело Левины рухнуло на пол. Из-под неё медленно растекалась алая лужа.

Дверь с треском распахнулась – вбежали члены студсовета, привлечённые всплеском маны.

Они замерли на пороге, ошеломлённые. Их взгляды метались между Левиной, распростёртой на полу, и Серафиной, стоявшей перед ней.

Серафина, до конца не верящая, что это сделала она, не сводила глаз с поверженной Левины.

В голове вспыхнули образы семьи и рода.

Отец, который, несмотря на её протесты, заставил расторгнуть помолвку с Равином. Если он был так против, зачем тогда с самого детства держал их рядом и свёл в помолвке?

Перед глазами всплыло его лицо. И впервые Серафина ощутила странное, злорадное удовольствие.

Эта мысль оказалась настолько абсурдной, что из груди вырвался рваный смешок. Она хрипло засмеялась, захлёбываясь собственным смехом.

Студенты бросились её схватить, но Серафина не сопротивлялась. Она позволила себя увести, продолжая смеяться.