Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
40 Послеобраз

Девушка подняла Серафину на руки. Она была слишком лёгкой и слишком горячей, словно подхватила лихорадку.

Они обошли город вдоль и поперёк, заглядывая во все церкви подряд. Но двери оказывались запертыми, а где-то их, едва завидев, жестами отгоняли подальше.

Все опытные священники уже покинули город.

Кто-то говорил, что они отправились схватить святую, другие уверяли, что они примкнули к её сторонникам. Город ещё держался, но церковь уже раскололась надвое.

В конце концов они добрались до захудалой клиники в тёмном переулке. При свете масляной лампы старый врач внимательно осмотрел её запястье.

— Тц-ц-ц… Молодая барышня, зачем же так над собой измываться.

Он измельчил в ступке какие-то травы и кашицей намазал на рану. Тут же разнёсся тяжёлый, резкий запах. Затем он туго перемотал руку пожелтевшим бинтом – и на этом лечение закончилось.

Девушка-рыцарь, Дженна, вновь подхватила исхудавшую Серафину и отнесла её обратно. Она уложила её на кровать и положила на лоб мокрое полотенце.

Холодная, чуть тёплая влага коснулась кожи. И Серафина, открыв глаза, всё так же безучастно смотрела в потолок. Едва заметные пятна на нём постепенно складывались в лицо Равина, горящего в пламени.

Похоже, слух о состоянии Серафины уже разошёлся. Потому что тем же вечером к ней пришли гости.

Сначала Дженна, что отвела её к врачу, затем Кайл, библиотекарь-старшекурсник и ещё несколько друзей. Все они стояли вокруг кровати. Их тени, вытянутые светом лампы, дрожали на стенах.

Они пытались что-то сказать, но слова не доходили до Серафины. До её слуха долетал лишь гулкий, искажённый шёпот, словно сквозь толщу воды.

После смерти Равина всё стало чужим. Мир оставался прежним, но казался перекошенным, как фотография, в которой сбился фокус.

Кайл с натянутой улыбкой подошёл ближе, держа в руках миску с кашей.

— Серафина, поешь хоть немного. Так ведь совсем ослабнешь.

Но она продолжала смотреть в пустоту. Затем опустила взгляд на своё перевязанное запястье – и оно показалось ей чужим, будто не её собственным.

Понимая, что ответа он не дождётся, Кайл передал миску Дженне. Та зачерпнула ложкой и поднесла её к губам Серафины.

От ложки поднимался тёплый пар.

И в тот миг вся комната содрогнулась. С кончиков её пальцев сорвалась магия, разлетаясь во все стороны. Это произошло неосознанно – вырвалось само, словно изнутри что-то прорвало плотину.

Миска взвилась в воздух, разбилась о стену, книги посыпались с полки. Осколки задели Кайла, Дженну и старшекурсника, оставив на их лицах мелкие порезы. Никто серьёзно не пострадал, но на коже выступили тонкие струйки крови.

Они ошеломлённо смотрели на Серафину.

Повисла долгая тишина. Кто-то хотел что-то сказать, но, встретившись с её взглядом, промолчал и вместе с остальными медленно вышел из комнаты. На их лицах читалась растерянность: как утешить её, что сказать – никто не знал.

Громкий хлопок закрывающейся двери разнёсся особенно отчётливо. И снова в комнате воцарилась тишина.

Серафина натянула одеяло до самого лица и свернулась клубком под ним.

****

Ближе к утру, кто-то, словно из тени, бесшумно вошёл в комнату.

— Вставай.

— …

— Вставай, я сказала.

Продолжая лежать под одеялом, Серафине показалось, что этот голос был знаком. Но не успела эта мысль закрепиться в сознании, как в следующий миг одеяло сорвали, и её сбросили с кровати.

— Угх!

Серафина повалилась на пол и, не в силах перевести дыхание, ощутила, как ледяная поверхность коснулась её голой кожи.

Подняв голову, она увидела Левину. Даже во тьме её силуэт вырисовывался ясно и чётко. Это была та самая женщина, что поддерживала святую, убившую недавно собственных родителей и сеявшую кровавый хаос. Та, что мечтала о разрыве её помолвки с Равином.

Левина выглядела безупречно: аккуратная форма, идеально расчёсанные волосы... Но всё вместе каждая деталь казалось каким-то неправильным.

— Вставай.

Произнесла Левина ровным голосом, в котором не чувствовалось ни капли эмоций.

— Эстель придёт убить тебя.

Серафина растерянно подняла взгляд. Слова Левины звучали так, будто они относились к другому миру и не имели к ней никакого отношения.

— Зачем святой убивать меня?

— Ну… ты же его бывшая невеста. Наверное, ей это просто не по душе. Да и какая разница, что творится в голове у этой сумасшедшей.

— Но… но ведь вы же сами помогаете святой. Даже я, сидящая в четырёх стенах, это знаю.

Тихо произнесла Серафина.

О том, что происходит в городе, сложно не знать. Уже давно ходили слухи, что Левина тайно поддерживает Эстель, творящую безумие. А то, что расколотая церковь подчиняется прихотям дворян, никого уже не удивляло, и потому это не было большим сюрпризом.

Левина не ответила. Она лишь смотрела сверху вниз на Серафину, распростёртую на полу. Её глаза холодно блестели даже во тьме.

— Заткнись и вставай.

— …Не хочу.

Серафина, дрожа от бессилия, всё же подняла на Левину взгляд, словно бросая вызов, и выдавила из себя слова:

— Я никуда не пойду. Знаете, почему погиб Равин?

— Потому что он не послушался меня.

Ответ Левины был коротким и холодным.

— Нет… это из-за меня.

— Перестань нести чушь и вставай.

— Он даже говорил… что мы могли бы уехать вдвоём, жить где-нибудь в тишине и покое.

С усилием опираясь о стену, Серафина поднялась. Ноги дрожали, и она едва удержалась, усевшись на край кровати.

— Он говорил, что любит меня. А я… я отвергла его.

Левина даже не взглянула на неё. Словно устав от её слов, она сжала переносицу пальцами, как при головной боли.

— Ведь это вы сами говорили, что если я не разорву помолвку с Равином, то моя жизнь станет бесконечно несчастной. А отец убеждал меня, что если не откажусь от него, то буду жалеть об этом всю жизнь. Мать твердила, что с Равином я не смогу построить счастливую семью. Все вокруг повторяли одно и то же – что рядом с ним меня ждёт только несчастье.

Эти слова звенели в ушах эхом. С каждым разом, когда Серафина говорила, лицо Левины всё сильнее искажалось.

— Ты и была несчастна.

Сказала Левина резко, словно закрепляла факт.

— Я… думала, что несчастна.

Прошептала Серафина.

Левина замолчала на миг, а потом ледяным голосом произнесла:

— Знаешь, почему я вообще пытаюсь тебя спасти? Потому что после Равина ничего не осталось. Его единственная дорогая вещь – это ты.

Для Левины Серафина никогда не была человеком. Впрочем это касалось и Равина, а в последнее время и её родителей.

Она – лишь «послушная девочка», которую можно было держать рядом с Равином для престижа. Но Левине всё равно было неприятно видеть её рядом с ним.

И даже когда Равин пошёл по кривой дорожке, она, даже упрекая его, всё равно оставалась рядом с ним – что ещё сильнее раздражало Левину.

Внезапно, сама не осознавая этого, она снова пнула её.

Ведь с самого детства рядом с Равином была она, Левина. Помолвка с Серафиной была всего лишь формальностью, определённой семьями.

Равин принадлежал Эдельгард, а значит принадлежал и ей. Она была его семьёй, и потому он обязан был слушаться её, чтить её, хвалить её, любить её.

Так почему же тогда именно Серафина с такой лёгкостью покорила сердце Равина? Что даже до самой его смерти оно не выскользнуло из её рук.

— Верно, это ты его убила.

Левина схватила Серафину за воротник и резко подняла на ноги. Тело показалось ей подозрительно лёгким, но она не придала этому значения и со всей силы ударила её по щеке.

— А потом ещё посмела явиться вместе с каким-то тупым ублюдком, чтобы схватить Равина.

Серафина, услышав эти слова, попыталась оттолкнуть Левину, но сил в теле не осталось: вместо того чтобы оттолкнуть, она сама покачнулась вперёд и рухнула лицом на пол.

— Раз уж ничего не умеешь, то хотя бы слушайся как следует.

Левина наклонилась, собираясь снова поднять её, как вдруг…

*Топ-топ*

По коридору донёсся звук шагов.

Левина сразу узнала, кому они принадлежат.

— Чёрт… Разбирайся сама. Сдохнешь или нет – уже неважно.

Она оставила Серафину лежать на полу и отошла в сторону.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла Эстель. На её лице играла лёгкая улыбка, и, будто в шутку, она обратилась к Левине:

— Уже развлекаешься без меня?

Не ответив сразу, Левина выдержала паузу и затем тихо спросила:

— Ты собираешься её убить?

— Хм, я ещё подумаю.

— Что тут думать?

— Не забивай голову. И вообще, я же просила не говорить «убить». Я отправляю их к Господу.

Эстель подошла к распростёртой на полу Серафине, грубо схватила её за волосы и рывком подняла. Затем швырнула на кровать, и сама взобралась сверху. Придвинувшись поближе, прижалась лицом к её лицу.

— Как и думала… ничего не вижу.

Эстель тяжело вздохнула и резко сжала левое плечо Серафины.

*Хруст*

Послышался звук ломающейся кости.

Серафина хотела закричать, но Эстель зажала ей нос и рот одной рукой, прижимая голову к кровати, и шепнула:

— Издашь звук – раздавлю тебя прямо здесь.

Слёзы Серафины стекали по щекам и пропитывали ладонь Эстель. Вскоре её отчаянные попытки вырваться стали стихать.

Эстель медленно провела рукой по её лицу, нарочно задевая раздробленное плечо. Движения её пальцев были пугающе нежными.

— Значит, вот она… та самая девчонка, которую так любил Равин.