Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
126 Закат

Какое-то время я жил обычной жизнью и ходил на занятия.

Иногда я обедал вместе с Серафиной или успокаивал Левину, когда та врывалась ко мне в комнату и закатывала истерики.

С Эстель мы больше не виделись – ни она ко мне не приходила, ни я к ней.

Так или иначе, вернувшись после занятий в комнату, я увидел знакомую спину. Она стояла у окна и смотрела наружу.

— Равин, в этот раз я достала кое-что действительно хорошее. Не хочешь выпить со мной?

Сказала Левина, оборачиваясь. На столе стояла открытая бутылка вина и два бокала.

— Опять пьёшь?

— Опять? Если бы тебя кто услышал, то подумал бы, что я такая же пьяница, как и ты.

Левина, подняв бутылку, наполняла бокалы. В тишине комнаты раздался тихий звук, как прозрачное алое вино льётся в стекло.

— И чем же ты отличаешься от пьяницы. Ты всё время напиваешься и засыпаешь у меня.

— Зато я не выставляю это напоказ, в отличие от некоторых.

Левина аккуратно разлила вино по двум бокалам, а затем приложилась к горлышку бутылки и осушила оставшееся вино в один глоток. Поставив пустой сосуд на стол, она негромко вздохнула.

— В отличие от тебя, мне всё же приходится учитывать общественное мнение.

— Какая ты молодец.

— В общем, садись, Равин. Мне было скучно ждать тебя в одиночестве.

— Можно подумать, что это твоя комната.

Левина ничего не ответила и просто протянула мне бокал. Я сел рядом.

—Все те слова и поступки, что я тебе говорила и делала до сих пор… Как ты к ним относишься?

На лице у Левины играла улыбка, но в глазах читалось беспокойство.

— Хочешь услышать честный ответ?

Она замялась, потом, глядя на край бокала и постукивая по нему пальцем, ответила:

— Нет, не хочу. Я лучше буду и дальше доверять своим мыслям.

— Как удобно.

— Но вот то, что я не выслушаю тебя, тоже заставляет нервничать.

— Боишься, что твой хорошо выдрессированный пёс, которого ты могла забить до смерти, может вдруг перебежать на сторону церкви?

— Не могу сказать, что нет. Лучше бы ты остался только моим Равином.

— Это было бы проблемно.

Левина медленно придвинула бокал ко мне. Я взял его и, глядя на колеблющееся вино, тихо сказал:

— Я не собираюсь пресмыкаться перед тобой, как пёс. Ни сейчас, ни потом. Но я останусь с тобой рядом.

Подняв голову, я посмотрел на Левину – она улыбалась. И хотя казалось, что у неё вот-вот польются слёзы, она выглядела счастливой.

— Не думала, что услышу от тебя такие слова.

— Но у меня есть одно условие.

— …Какое?

— Твоя мать. Я хочу, чтобы ты сама с ней разобралась.

— Только потому, что я немного прогнулась перед тобой, титул наследницы Эдельгарда для тебя теперь ничто, Равин?

— Да, это положение для меня больше ничего не значит.

— Легко тебе говорить, ты ведь всё равно никогда бы не получил его…

Я прервал её:

— Никогда не получу? Я же говорил, что могу продать род церкви. Так что они могут оставить мне какой-никакой, но остаток от него. Разве нет? Тем более если за меня попросит сама святая.

— Когда ты успел встретиться с этой сумасшедшей Эстель и о чём вы говорили?

— Да ни о чём особенном. Просто поболтали о еретиках возле флигеля и о предателях, что прячутся по углам.

— Ты ведь жил, как последняя тряпка все эти годы, а теперь вдруг будто подменили. Что произошло?

— Кто знает… может, потому что я тоже люблю тебя, сестрёнка. И хочу защитить.

Левина сердито смотрела на меня, но, услышав мои слова, уголки её губ чуть приподнялись.

— …Ладно, я забуду о твоей шутке. По крайней мере, сегодня.

— По поводу просьбы я не шутил.

— …

Левина, ничего не ответив, просто одним глотком осушила бокал до дна. Потом какое-то время неподвижно смотрела на меня, и я, следуя примеру, тоже выпил своё вино. Аромат был приятный, но вкус был каким-то странным.

Мгновение спустя перед глазами слегка поплыло.

— С матерью… я собираюсь разобраться позже. Запру где-нибудь, либо сошлю в загородную усадьбу.

Голос Левины отчётливо отзывались в сознании. Как будто она говорила шёпотом прямо у уха, хотя сидела напротив.

— Я ведь тоже люблю тебя и тоже хочу защитить.

Левина слабо улыбалась. На лице у неё было выражение искреннего, почти безмятежного счастья.

****

Проснувшись утром, я увидел привычный потолок, на который смотрел каждый день. Казалось бы, ничего нового – я лежал в своей постели, как обычно.

Вот только была одна проблема. Рядом со мной, в одном лишь только нижнем белье, спала Левина.

Первое, что пришло в голову – не натворил ли я чего вчера по пьяне. Я осторожно придвинулся ближе, принюхался к её шее и телу, ощупал кожу – чисто. Похоже, ничего не произошло.

Кроме того, что она спала, переплетя пальцы с моими, наши тела почти не соприкасались.

— Мннн…

Левина тихо посапывала во сне.

Бельё на ней выглядело нетронутым. Похоже, всё действительно ограничилось тем, что мы просто держались за руки, под одним одеялом. Хотя хрен его знает, что она могла подмешать в этот чёртов алкоголь.

И как назло, именно в этот момент раздался стук в дверь. Почему все приходят в самые неподходящие моменты? Тем не менее, нужно выйти открыть.

Если это Серафина, то она может просто сотворить какое-нибудь заклинание, чтобы распахнуть дверь, а потом скажет, что она и так была открыта.

Я приоткрыл дверь – передо мной стояла Эстель. На ней была простая повседневная одежда, а в руках – небольшая корзинка.

— …Не думаю, что мы пока в тех отношениях, чтобы вот так внезапно заявляться утром.

— Ты о чём? Сейчас уже середина дня.

Эстель слегка улыбнулась.

— Ты только что проснулся, да?

Я не стал отвечать.

— Так что, впустишь гостью или как?

Я краем глаза заглянул в комнату. Интересно, будет ли странно, если кто-то узнает, что взрослые брат и сестра спали в одной постели?

— Я ведь специально переоделась в обычную одежду, чтобы у тебя не было потом проблем.

Я вздохнул и впустил её в комнату. Она вошла, огляделась и остановила взгляд на кровати, где спала Левина.

— Разве… у вас не плохие отношения?

— Многое из того, что болтают люди, не совпадает с реальностью.

Я принёс ей тарелку с печеньем и чашку заранее заваренного чая.

— Садись куда хочешь.

— Не похоже, чтобы она была из тех, кто может вот так проспать полдня. Сколько же она вчера выпила?

Эстель, слегка смущённая, посмотрела на Левину, всё ещё мирно спавшую под одеялом.

— Слышала, тебя ведь из рода выгнали. И всё же вы вот так живёте вместе в одной комнате?

— Выходит, так.

— Я собиралась сказать, что раз уж тебя всё равно выгнали, то не хотел бы ты переселиться ко мне в церковь… но, глядя на то, как вы тут вместе ночуете, думаю, в этом уже нет нужды.

— Так зачем ты пришла?

Эстель поставила на стол небольшую корзинку.

— Открой.

Я открыл корзинку – внутри лежали золотые монеты и несколько драгоценных камней.

— Это не от церкви. Это от меня. Маленький знак внимания.

— У меня с деньгами всё в порядке.

— Знаю. Поэтому и сказала, что это просто знак внимания.

Всё же деньги – есть деньги. Я взял корзинку и положил её в нижний отсек ящика, под тем, где хранился пистолет.

*Дзынь*

Монеты и отполированные драгоценности перекатились, издав тихий звон.

От этого шума Левина слегка пошевелилась, перевернулась на бок и снова уткнулась лицом в подушку, пытаясь уснуть.

— Все священники из той захолустной церкви, про которую ты рассказывал, оказались еретиками.

— Я же говорил.

— Да. Так что я подумала, что должна тебя как-то отблагодарить. И, наверное, лучший способ – подружиться с самой святой, чем просто сунуть тебе деньги.

— Неужели предлагаешь свидание?

— Наверное, да. Просто… у меня чувство, что мы уже встречались раньше. И не так, чтобы просто прошли мимо друг друга.

Сказав это, Эстель встала и взяла меня за руку, увлекая за собой. Я даже не успел закрыть за нами дверь.

Мы прошли по коридору, вышли из здания и, покинув территорию академии, шагали по улице. Всё это время она не произнесла ни слова.

Мы знакомы совсем недавно, так что в такой ситуации идти вдвоём рядом должно быть неловко для неё. Но Эстель выглядела так взволнованно, шагая по улице, что у меня даже язык не повернулся спросить, куда именно она меня ведёт.

Пока мы шли, Эстель вдруг остановилась посреди площади.

Голоса торговцев, крики прохожих, звон монет у уличных трюкачей – всё смешалось в один гул запахов и звуков. Площадь жила своей жизнью, но среди всей этой суеты в моих глазах отчётливо выделялась только Эстель.

— Не помню, когда именно, но я точно обнимала тебя здесь.

Стоя посреди людской толпы, мы выглядели чуждо.

— Ты был весь обгоревший и изуродованный, но я знала, что это был ты.

Она крепко сжала мои плечи.

— Я тогда звала твоё имя.

— …

На лице Эстель появилось выражение растерянности и печали, будто ей было безмерно грустно, но она сама не понимала, почему.

Наша встреча была одновременно и первой, и не первой. Я помнил всё, а Эстель — только момент моей смерти.

Она казалась измученной. Наверное, потому что чувствовала, что потеряла нечто важное, но уже не могла вспомнить, что именно.