Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
5 Первая

— А кто это у нас? Да не сам ли господинчик? Давненько не виделись.

Из тени шагнул вперёд один человек.

Маркус. Главарь шайки хулиганов, с которыми когда-то водился тот «Равин», когда носил славу безумца и скандалиста.

Хотя, нет. Будто бы с тех пор, как я «исправился», репутация отморозка с меня никогда и не спадала. Так что, пожалуй, просто нужно сказать, что это «его» знакомые.

В любом случае, первое, что я сделал, оказавшись в теле Равина, – сбросил с себя этих пиявок.

Ведь даже без воспоминаний об оригинале было ясно: эта свора – сборище человеческого мусора. Пустые, никчёмные шавки, от которых не могло быть ни пользы, ни добра.

— Ну и видок у тебя. Где шлялся? Опять твоя благородная невестушка выгнала?

Маркус, усмехаясь, ходил вокруг меня. Его прихвостни тоже прыснули смехом, поддерживая хозяина.

— Тут слушок пошёл, что тебя из рода выпрут. И невеста твоя от тебя отказывается. Вот уж правда: как бы высоко себя ни мни, достаточно мгновения – и остаёшься ни с чем. Да, Равин?

Кто-то из шайки хлопнул меня по плечу. Тут же в нос ударил тошнотворный запах дешёвого одеколона, смешанный с потом.

— Фу, да у тебя в глазах прямо написано, что человека пришьёшь. Лицо попроще сделай. Мы ведь когда-то друзьями были, а?

Я не ответил. Просто смотрел на них.

Слишком устал. У меня даже на пустую словесную перепалку не хватало сил.

— Хотя да… после того, как тебя этот выскочка-плебей, Кайл, как собаку разделал, у тебя ведь совсем крышу сорвало. Потому нас и кинул, да?

Мне хотелось лишь одного – немного дешёвого алкоголя, сигарет и потолка над головой, в который можно бессмысленно уставиться. Сейчас – только этого.

— Эй, что ты молчишь? Ну-ка, сделай как раньше – сунь нам денег, чтобы мы знали своё место и убирались с глаз. Или что, теперь и денег нет?

Удар Маркуса прилетел без всякого предупреждения. Движение было медленным.

И я не стал уклоняться. Да и точнее будет сказать – не смог.

Тело, разъеденное алкоголем и никотином, словно приросло к земле, не слушаясь моей воли.

*Удар!*

Глухой звук, голова резко дёрнулась в сторону. Во рту медленно растёкся металлический привкус крови. Боль пришла чуть позже.

— Да этот ублюдок совсем поехал, что ли?

Маркус схватил меня за воротник и дёрнул вверх. Мятый воротник формы впился в шею, перекрывая дыхание.

В глазах этого подонка плескалось чистое веселье.

И неудивительно. Где ещё у безымянного захолустного дворянина выдастся случай врезать отпрыску рода, входящего в пятёрку влиятельнейших в империи?

Пусть я и стал никчёмным выброшенным калекой, но имя «Эдельгард» всё ещё оставалось при мне.

— А если твоя с Серафиной помолвка и правда разорвётся, что тогда с ней будет? А? Может, тому выскочке Кайлу повезёт и ему перепадёт? Я вот видел их недавно – прямо душа в душу. Сука, завидно. У той малышки фигурка-то ого-го…

Жизнь казалась сущим дерьмом. Зачем я вообще должен жить здесь как Равин?

Этот червь, ухмыляющийся у меня перед носом, был хуже говна. Почему такая мразь дышит со мной одним воздухом, стоит рядом и смотрит в глаза?

Память «Равина», которая то и дело наваливалась на меня, тоже была не подарком.

Было бы куда лучше, если бы вместо этих полупрозрачных сообщений перед глазами мне дали хоть какую-нибудь дельную суперспособность.

«Равин» был многосторонне развит. Умел всего понемногу, но не владел ничем по-настоящему.

И теперь я задыхаюсь в его дурной славе, в скандалах и позоре, которых сам не совершал. Но никто в этом мире не станет меня слушать.

Серафина. Левина. Отец, которого я никогда не видел. Мать, умершая ещё в детстве. Родственники. Студенты академии. И даже эти подонки, что ржут и втаптывают в грязь моё имя ради забавы.

Почему же мир наполнен одним лишь дерьмом?

Наверное, дело во мне. Ведь, разумеется, все «благородные и достойные» вокруг меня не могут ошибаться.

…

Если даже пуля в голову ничего не изменила, то уж такая мелочь и подавно значения не будет имеет.

Я схватил Маркуса за руку, вцепившуюся в мой воротник. И резко вывернул её.

*Хруст!*

В узком переулке разнёсся сухой, неприятный треск – будто сломалась сухая ветка.

В тот же миг из глотки Маркуса вырвался визг, больше похожий на предсмертный хрип зарезанной свиньи. Я не упустил момент и со всей силы врезал коленом ему в солнечное сплетение.

— Кха!

Маркус согнулся дугой, прижимая руки к груди, и рухнул на землю. Его дружки позади оторопело замерли, явно не ожидая такого поворота.

Я воспользовался заминкой. Кулак с силой врезался в лицо ближайшего. По костяшкам прошёл отвратительный хруст от сломанного носа.

А дальше началась просто грязная драка.

Без всякого элегантного фехтования. Без благородных заклинаний.

Если бы кто-то увидел эту сцену, он бы усомнился, действительно ли эти оборванцы в униформе являлись студентами прославленной академии.

В переулке звучали лишь удары кулаков и ног, да сыпались самые грязные ругательства.

Честно говоря, это было чертовски больно. Каждый раз, когда по мне попадали, в голове будто раздавался треск ломаемых костей, и казалось, что я вот-вот рухну.

Драться толком я не умел. Чаще ловил удары, переводил дыхание и только потом отвечал уже своим кулаком. Если уж совсем прижимало, лез пальцами в глаза или хватал противника за волосы и вколачивал коленом ему в лицо.

Красивым или зрелищным это назвать было нельзя. Скорее напоминало стаю псов, сцепившихся в грязи и рвущих друг друга на куски.

Но в сущности, так оно и должно быть: уличные разборки всегда такие. Если бы кто-то из нас действительно умел драться, будь то я или эти ублюдки, то не валялись бы в тёмных подворотнях. А стояли бы на плацу рыцарского ордена, оттачивая приёмы под присмотром мастеров.

С именем моего рода за спиной, при хоть какой-то сноровке, я мог бы рассчитывать на место командира рыцарей. Но вместо этого – вот что.

Не знаю, сколько времени прошло. Когда наконец пришёл в себя, вокруг валялись только мои противники, стонущие и извивающиеся на мокрой земле. Я тяжело дышал и смотрел на них сверху вниз.

Всё тело было в хлам. Мятая форма кое-где порвалась, лицо наверняка представляло собой месиво из крови и грязи.

Правый бок жгло от тупой боли, словно туда вбили железный прут. Левый голеностоп опух так, что онемел – похоже, при ударе его вывихнуло.

Я сплюнул на землю. Слюна окрасилась кровью.

И никакой награды за это не было.

Лишь в видеоиграх за победу над уличными шавками полагаются очки опыта или монеты… А, хотя нет, монеты всё же были.

Я навалился на стонущего Маркуса и принялся шарить по его карманам. Вытащил кошелёк, пару смятых купюр и истрепанную пачку сигарет.

Увы, не так уж много. Хватит разве что на следующую порцию дешёвого пойла.

— Ну и сука, в этой жизни ничего не клеится.

Я вытащил из кармана Маркуса смятую пачку дешёвых сигарет, сунул одну в зубы и чиркнул спичкой из его же кошелька.

Вкус отвратительный. Хотя, может, дело не в табаке, а в тухлом воздухе этого переулка.

Тлеющий окурок я без особых колебаний прижал к щеке Маркуса.

*Пшшш*

В нос ударил мерзкий запах горелого мяса.

Маркус взвыл, но в его крике уже не было силы. Я, однако, так и не почувствовал облегчения, поэтому пнул пару валявшихся рядом ублюдков для порядка.

Что будет потом — неважно. Всё равно меня скоро выкинут из рода. Пусть сами разбираются.

Да и плевать. В конце концов, если уж совсем прижмёт, можно снова, как в прошлый раз, снести себе башку прямо на людях.

Пошатываясь на опухшей ноге, я покинул переулок.

Чуть заметно прихрамывающий и весь в крови, я сразу привлекал внимание. Вокруг ощущались десятки взглядов, слышались разговоры и перешёптывания. Но прислушиваться к ним не имело смысла – хорошего я всё равно не услышал бы.

Когда я вернулся в комнату и собирался хоть немного перевести дух, едва открыл дверь и сразу заметил знакомый силуэт.

Левина сидела на моём диване, как у себя дома, скрестив ноги.

— Ты… что с тобой случилось?

В её голосе не было обычного презрения, только растерянность. Она наверняка ожидала застать брата пьяным и валяющимся на полу, но никак не избитого в кровь калеку.

— Значит, сегодня.

Я прошёл мимо неё к столу, где стояла бутылка.

От Левины доносился лёгкий аромат дорогих духов. По крайней мере, это был не тот приторный запах сирени, который вызывал у меня тошноту.

— Я примерно знаю, зачем ты пришла, но мне нечего сказать. И слушать тоже ничего не хочу.

Я сорвал крышку и сделал глоток прямо из горлышка. Крепкий алкоголь обжёг порезанные губы, разодрал горло и прожёг путь в желудок. И только тогда стало чуть легче.

— Убирайся, Левина. У меня нет сил тратить слова на тебя.

С бутылкой в руке я поковылял к кровати. Каждый шаг отдавался в сломанной лодыжке тупой рвущей болью. Мир перед глазами дрожал и расплывался, и я просто рухнул на постель.

Последним, что я увидел, было лицо Левины – полное растерянности и замешательства. Довольно забавное зрелище.

Ведь в воспоминаниях «Равина», да и я лично, Левина всегда смотрела на меня лишь с холодной ненавистью и с высокомерной снисходительностью в глазах.