Онлайн чтение книги Конец злодея – это... The Villain's Ending
14 Эхо

Было утро. Серафина, как всегда в белом переднике, направлялась к комнате Равина.

Коридор был наполнен субботней тишиной. Сквозь окна тянулся длинный поток бледного рассветного света.

В её руках были свежевыстиранная тряпка и маленькая метёлка для пыли.

Прочитал ли он письмо, оставленное на столе вчера? В ней она упомянула, что попытается задержать процедуру разрыва помолвки, и что всё же попробует найти какой-то выход. Хотя прекрасно знала, что никакого выхода нет.

Скорее всего, он даже не прочитал письмо, но всё же в её сердце теплилась крошечная надежда.

Она остановилась перед дверью и очень тихо сделала вдох.

Дверь была плотно закрыта. Серафина на мгновение задержала руку на дверной ручке, колеблясь.

Что же ей сказать? Наверное, всё-таки лучше не говорить ничего. Он ведь не хочет разговаривать.

Когда обращаешься к человеку, а в ответ звучит тишина – это всегда очень грустно.

Равин всегда был таким. Он никогда не показывал своей грусти.

Смешно даже представить, что после того, как сама же всё разрушила и оборвала их связь, она вдруг снова станет приближаться к нему.

И всё же каждое утро она приходила, лишь чтобы прибраться и увидеть его лицо. Серафина прекрасно понимала, насколько это странно. Тем более если речь идёт о бывших невесте и женихе.

Ручка двери была холодной.

Она тихо вдохнула и открыла дверь.

*Скрип*

Старые петли всегда звучали одинаково. И стоило двери приоткрыться, как воздух из комнаты хлынул в коридор. Он был тяжёлым, спёртым.

Резкий запах табака смешивался с чем-то сладковато-кислым. Запах был неприятным и чуждым.

Серафина поморщилась. Должно быть, он опять всю ночь курил.

Но, когда она приходила убирать, комната никогда ещё не была пропитана таким едким запахом.

Сегодня он ощущался особенно сильно. Даже если Равин и правда курил целыми днями напролёт, всё равно что-то было не так. Это был новый, незнакомый запах.

Она вошла в комнату. И её взгляд сразу остановился в самом центре.

Там был Равин. Он висел под потолком.

Посреди комнаты человеческая фигура, подвешенная к потолку, безвольно покачивалась, словно маятник часов. То ли из-за движения воздуха, то ли просто из-за обмана зрения.

По крайней мере, того Равина, которого знала Серафина, таким она ещё никогда не видела.

Она не двигалась. Просто стояла, всё ещё держась за дверную ручку, и смотрела на это.

Язык неестественно длинно торчал наружу. Глаза, готовые вот-вот выскочить из орбит, уставились в потолок. Лицо посинело и распухло до такой степени, что узнать его было почти невозможно.

Он парил в воздухе. Грязная тряпица, обмотанная вокруг шеи, врезалась в кожу. Голова была вывернута под неестественным углом.

Серафина не двигалась.

Она не закричала.

Она не могла пошевелиться.

Даже тряпка и метёлка так и не выпали из её рук.

Она не могла ничего сделать.

Только стояла там, глядя на него.

Будто её сознание полностью опустело.

Ни одна мысль не приходила в голову. И она молила, чтобы не приходила.

Сердце отказывалось принять то, что происходило прямо сейчас. Какой бы вывод её излишне ясный разум сейчас не предлагал, она не хотела его принимать.

Она просто прошлой ночью плохо выспалась из-за усталости. И сейчас она видит кошмар.

Она закрыла глаза. Если открыть снова, он окажется на диване, бездумно глядя в потолок, или будет всё ещё валяться в кровати. Тогда можно будет, как обычно, молча начать уборку.

Но когда она вновь открыла глаза, картина не изменилась. Равин по-прежнему висел под потолком. Без малейшего движения.

Кончики его ног тянулись в пустоту.

Её взгляд скользнул вниз, на пол. Прямо под ним валялся опрокинутый деревянный стул.

Тот самый, который он всегда ставил перед столом. Одна из ножек переломилась и теперь под странным углом упиралась в пол.

Почему стул здесь? Его нужно поднять, чтобы прибраться. Иначе покроется пылью.

Серафина медленно, очень медленно сделала шаг в комнату, стараясь не издавать ни звука. Словно боялась разбудить спящего.

Шаг за шагом. Скрип половиц резал тишину.

Тень вытянулась по полу длинной полосой.

Она старательно избегала наступать на неё. Не знала, почему. Просто казалось, что так нельзя.

И подняв голову, посмотрела на него.

— …Равин?

Голос не выходил наружу. Её губы лишь с трудом шевельнулись, произнося его имя. Разумеется, ответа не было.

Она протянула руку. Дрожащие пальцы коснулись его безвольно свисающей ноги.

Он не был холодным. Но от живого тела не осталось тепла – просто кусок безжизненной плоти.

От этого ощущения тело Серафины резко содрогнулось. Она пошатнулась и отпрянула назад.

Спина ударилась о холодную стену. И всё же она продолжала стоять.

— А…

В тот миг её колени подкосились. Она рухнула прямо там, где стояла. Уборочные принадлежности выскользнули из её рук и рассыпались по полу.

*Тудух*

Вместо крика из её горла вырвался лишь сдавленный, удушливый звук.

Казалось, Серафина забыла, как дышать. В груди всё сжалось.

Ей нужен был воздух, но она не знала, как вдохнуть. Открыла рот, но звука не было. Лишь тонкий свист вырывающегося дыхания.

Взгляд упал на стол. Там, возле мусорной корзины, валялось скомканное письмо, которое она оставила. Рядом – наполовину сгнивший персик. На почерневшей мякоти кружили несколько мушек.

Она подняла голову и снова посмотрела на Равина. Казалось, его невидящие глаза смотрят прямо на неё сверху вниз.

В этот момент из окна дунул прохладный ветер, скользнув по её щеке. И одновременно безжизненное тело, качнувшись, слегка коснулось её лица.

— …Сегодня такая хорошая погода.

Рассеянно пробормотала Серафина.

За окном слепяще сиял свет. Небо было чистым и без единого облачка. День был слишком прекрасным, чтобы Равин умер.

Она ещё долго просидела так на полу, не зная, что делать.

Позвать кого-то? Кому-то сообщить? Или… просто так оставить?

Она ничего не могла. Казалось, что всё её тело окаменело.

Серафина снова подняла взгляд на него. На неподвижную куклу, висящую под потолком.

Если подумать, Равин всегда исполнял всё, чего хотела Серафина.

Когда она просила уделять ей чуть больше внимания и любви – он писал трогательные письма, каждый день приходил и звал её поесть, почти ежедневно приносил её любимый кофе.

Но Серафина всё списывала на ложь и отталкивала его. Стоило ей сказать, что чего-то хочется, – он доставал и приносил это. А чем она ответила на его чувства?...

Тому, кто слушал всё, что она говорила, исполнял любое её желание, – она сказала, что каждое утро желает ему смерти.

Серафина сжалась, свернувшись в комок. Ей было страшно. Невыносимо страшно.

Ведь казалось, будто это она убила Равина. Будто именно от её рук он умер.

Нужно кого-то позвать. Хотя бы ту святую, к которой Равин последнее время ходил. Может быть, она смогла бы как-то вернуть его к жизни. Она же столь известная святая.

Но тело не двигалось. Ноги словно приросли к полу. Она не могла открыть дверь и выйти наружу.

Она могла только смотреть на него. Смотреть в его пустые глаза.

Сколько времени прошло?

За окном становилось всё светлее.

За окном становилось всё темнее.

Серафина вдруг заметила на полу тряпку. Почему она здесь оказалась?

Ах да, уборка. Нужно убраться.

Он не любил беспорядок. Нет… это она не любила беспорядок.

Поэтому она убиралась каждый день. Думала, что ему это понравится.

Ведь не бывает людей, которым неприятно жить в чистоте. Может быть, однажды всё вернётся на круги своя, и даже расторгнутая помолвка будет казаться чем-то, чего никогда не было.

Пошатываясь, она поднялась. И сильнее сжала тряпку в руке.

Надо протереть стол. Выбросить гниющий персик. Поставить обратно упавший стул.

Она шагала медленно, словно марионетка. Прошла прямо под висящим Равином и направилась к столу. Над её головой его ноги качнулись.

Она пыталась сосредоточиться лишь на пыли перед глазами.

Но не могла. Его присутствие подавляло всё в этой комнате.

В конце концов Серафина выронила тряпку.

Пыль закружилась в оранжевых лучах заката, словно в танце.

Она облокотилась на стену и, растерянно раскрыв рот, уставилась на него. Губы сами собой приоткрылись и уже не смыкались.

Медленно повернула голову к окну. Солнце уже зашло, и небо окрасилось в густой синий цвет. На нём одна за другой загорались звёзды.

Это была прекрасная ночь. Ночь, в которую умер Равин, была удивительно прекрасна.

И вдруг ей отчаянно захотелось обнять его. Поэтому, поставив скрипучий стул обратно на ноги, она села на него и крепко прижала Равина к себе. Так сильно, словно никогда больше не собиралась отпускать.

Тело Равина нашли только через два дня.

Это произошло тогда, когда Кайл и его спутники, услышавшие слух, что безрассудный подонок Эдельгардов, Равин, запер Серафину у себя в комнате на два дня, решили проверить, что случилось.

С ними пошла и Эстель, ожидая увидеть что-то забавное. Но лицо святой, что до этого носило привычную игривую улыбку, побледнело.

Забавного в происходящем не оказалось вовсе. Перед ними не было никакого подонка. Только Серафина, обнимающая мёртвое тело во сне.