Онлайн чтение книги Вторая жизнь злодейки The Villainess Lives Twice
Глава 147

— Почему Лизия здесь? — спросила Артизея.

Это она велела Хейли как можно скорее связаться с братом Колтоном.

Но новости дойдут до него за несколько дней, и на ответ тоже потребуется время. Преодолеть это расстояние за три-четыре дня невозможно.

— Она прибыла в день, когда вы потеряли сознание, — осторожно произнесла Алиса. — Похоже, брат Колтон принял решение в тот же день, как узнал о вдовствующей маркизе.

— …

— Думаю, он рассчитывал быть на вашей стороне, когда вы будете в храме.

Алиса спросила:

— Что прикажете? Проводить её внутрь?

Будь на месте Лизии кто-то другой, Алиса ни за что не впустила бы его сейчас. Артизея должна была отдыхать.

Алиса считала, что Артизее следовало бы забыть всё, что связано с Великим Герцогством Эврон, и просто отдыхать.

Но она знала: Артизея не из тех, кто способен на такое. К тому же Лизия — человек, имеющий особое значение для неё.

Артизея на мгновение задумалась, а затем испустила долгий вздох.

Она не хотела убегать от реальности.

Но у неё не было возможности отказать Лизии, когда та сама хотела встречи.

Она вздохнула не потому, что не хотела видеться или стыдилась.

«Ничто в этой жизни не идёт так, как я задумала».

— Может, всё-таки отказать? Мисс Лизия сказала, что уйдёт, если вы устали.

— Нет. Прошу, пригласи её войти.

Артизея повернулась к Софи и Маркусу:

— Вы двое можете идти.

— Мадам…

— Всё в порядке. Ничего не случится.

Причина была неизвестна, но в действительности она стала чувствовала себя лучше, чем до обморока.

— И, Алиса, попроси Лизию войти, а Хейли и сэру Фрейлу передай, что я буду ждать их у себя.

— Госпожа, вам нужно больше отдыхать.

— Даже если я буду отдыхать, лучше сначала прояснить ситуацию, а уж потом отдыхать. Не к спеху, пусть придут, когда освободятся.

Алиса не стала больше возражать.

— Тогда я останусь рядом.

— Да, пожалуйста.

Артизея кивнула.

***

Лизия вошла в гостиную Артизеи с осторожным видом.

Затем она опустилась на одно колено перед Артизеей и поцеловала тыльную сторону её руки.

— Я рада, что вы в безопасности, Ваша Светлость.

— Лизия…

Не зная, с чего начать, Артизея лишь назвала её имя и застыла.

— Простите меня.

Когда Артизея не заговорила с ней, Лизия подняла взгляд и сказала:

— Я не смогла исполнять данное мне поручение и приехала по собственной воле.

— Я слышала, что брат Колтон прибыл. Я поручила тебе быть его помощницей, потому тебе не нужно так думать.

— Ваша Светлость слишком снисходительна ко мне, — промолвила Лизия. — Я не была рядом с вами и не выполнила то, о чём вы просили, за что заслуживаю наказания.

— Не делай этого, вставай.

Артизея потянулась к ней, чтобы помочь подняться. Но сил для этого у неё ещё не было.

Поза, в которой она смотрела на Лизию сверху вниз, а Лизия — снизу вверх, была полной противоположностью тому, что помнила Артизея.

Она сама сидела, а Лизия, стоявшая перед ней на коленях, вызывала у неё мучительное чувство.

— Со мной всё в порядке.

— Но вы не выглядите так, будто всё в порядке.

— Всё в порядке, — повторила Артизея.

Лизия всегда говорила:

«Всё в порядке».

Но разве она могла сказать, что с ней не всё в порядке?

Она снова попыталась взять Лизию за руку, но та проявила упрямство.

По лицу Артизеи покатились слёзы.

Лизия не удивилась. Она вспомнила, что уже видела эти слёзы в прошлом.

— Как ты думаешь, этому ребёнку… можно позволить появиться на свет? — спросила Артизея.

«Какой бессмысленный вопрос, — тут же подумала она. — Заданный сгоряча».

Лизия ничего не знает. Что изменится, если она станет просить у Лизии прощения или её разрешения?

Ничего не изменится. Она всё так же украла Седрика, стала причиной мучительной смерти Лизии и не сумела защитить ребёнка.

Она всё так же виновна в геноциде, всё так же жалко подражала другим.

И по-прежнему в ней текла гнусная кровь.

Седрик утешал Артизею, но одного этого было недостаточно, чтобы она смогла простить себя.

Он просил её обдумывать это вместе. Она была благодарна ему, но это была проблема, которая существовала ещё задолго до этого.

Можно ли позволить родиться этому ребёнку?

Этот был важнее, чем вопрос о том, сможет ли она сделать ребёнка счастливым.

Но сейчас спрашивать Лизию было бесполезно.

Даже если бы она получила от неё благословение и прощение, для Артизеи это стало бы не более чем жалкой попыткой успокоить себя.

Однако слова Лизии не были ни разрешением, ни поздравлением, ни утешением.

— Вы хотите его родить?

— Я?..

Артизея смотрела на Лизию в растерянности.

— Да. Мне кажется, это тот, кого вы хотите любить.

Лизия выглядела немного смущённой, но говорила с уверенным видом.

— Если бы вы не хотели, вы бы не боялись.

Артизея заморгала.

Но Лизия была права.

Не имей она никаких чувств, она бы просто приняла решение — оставить ребёнка или нет — исходя из собственных обстоятельств. Здесь не было места сомнениям. Ведь это не поиск оптимального решения, а лишь разумный выбор.

К тому же, если бы она не хотела, она бы не колебалась. Она оставалась бы твёрдо уверена, что этот нерождённый ребёнок станет благом для всех.

От семян тревоги нужно избавляться заранее. Нет причин оставлять переменную, которая с куда большей вероятностью нанесёт ущерб.

Чем её дети должны отличаться от всех тех жизней, которыми она когда-либо двигала, как пешками?

Где гарантия, что этот ребёнок достоин родиться?

Даже если Седрик будет его воспитывать, а Алиса — любить, дитя может унаследовать её натуру и стать хладнокровным и расчётливым.

Но ей было больно оттого, что, зная всё это, она всё равно хотела его.

Она хотела родить этого ребёнка. Хотела создать семью, о которой мечтала, но не могла обрести. Хотела родить собственного ребёнка и воспитать его совсем по-другому, а не так, как воспитывали её.

Это был ребёнок Седрика. Она хотела любить его.

Она постоянно думала, что, возможно, всё будет хорошо. Тем более что этот шанс может быть первым и последним.

Перебирая в уме свои чувства и осознавая этот факт, Артизея опустила голову.

— Это странно.

— Что?

— Как ты можешь оставаться такой же неизменной?

Артизея встретила Лизию лично, когда той было лишь двадцать четыре.

Жизни и страдания множества людей, с которыми Лизия столкнулась на Западе, закалили её, а войны и невзгоды, обрушившиеся на Великое Герцогство Эврон, закалили её дух.

В то время Лизия уже была состоявшейся святой.

При встрече она проявляла ту невинность, о которой Артизея даже не могла помыслить.

И от этого Артизея одновременно чувствовала и печаль, и радость.

Она думала, что хотела бы уберечь Лизию от перемен.

Но сейчас Артизея вдруг осознала: в её стараниях не было никакого смысла.

Взгляд Лизии всегда был чист и проницателен. А мир, на который она смотрела этими глазами, возвёл её в ранг святой.

Все те мысли, что Артизея обдумывала, безумно напрягая разум, не значили ничего перед взором Лизии.

Артизея заново это осознала.

— Прости.

— Что?

— Прости за то, что я влюбилась в Седрика, — проговорила Артизея, запинаясь.

Она была полна решимости сыграть полезную роль в этот раз, ведь её жизнь, которая должна была прерваться, всё же продолжилась.

Но в конце концов она осталась прежней.

Ужасно эгоистичной.

Артизея признала, что осталась такой же, как и раньше, — она была готова разрушить мир ради любви матери.

И от чувства вины она не могла сдержать слёз.

Лизия поднялась.

— Это так странно. Я знаю вас не так уж давно.

— …Лизия.

— И всё же, мне кажется, я понимаю, о чём вы думаете.

Лизия протянула руку.

— Если вы не сочтёте это за дерзость… могу я вас на мгновение обнять?

Артизея не ответила.

Но Лизия раскинула руки, будто услышала ответ.

И она медленно, чтобы не напугать, коротко обняла Артизею.

— Чего именно вы так боитесь или о чём беспокоитесь, я не знаю точно.

— …

— Но вам не нужно этого делать. Вы не сделали мне ничего дурного.

Лизия говорила мягко.

Артизея закрыла глаза и глубоко вздохнула. «И снова я остаюсь прежней», — подумала она.

Артизея говорит, что будет защищать Лизию, но в итоге сама оказывается под её защитой.

Лизия аккуратно похлопала Артизею по плечу, затем ослабила объятия. Взяв её за руку, она сказала:

— Вы сможете родить здорового и прекрасного ребёнка и воспитать его очень хорошо.

Если это и было благословением, то самым значимым в мире. Истинное благословение святой.

***

Тем временем Хейли и Фрейл, вызванные Алисой, ждали в соседней гостиной.

— Вы сказали, что у Её Светлости вчера был приступ?

— Я сама только что узнала. Я не могла прийти раньше, сэр Фрейл ведь тоже осведомлён?

Хейли произнесла это с бесстрастным лицом.

— Но вы всё же ближе к горничным, чем я, не так ли?

— Алиса и Софи — прекрасные девушки, но между горничной госпожи и камердинером* господина — целая пропасть. Лизия — исключение. Её все любят.

Хейли пожаловалась.

— Ладно, вы в курсе текущей ситуации в Герцогстве?

Фрейл вздохнул. Под его глазами залегла густая тень.

— А разве до меня доходят такие сведения? Работа с секретными контактами военных уже сводит меня с ума. Разве есть смысл в свободное время иметь дело с генералами?

— Что поделаешь? Вам следует винить Его Светлость, который ведёт себя так, будто больше никогда в жизни не займётся ничем подобным.

Хейли вздохнула, а Фрейл пробурчал:

— Неужели в Эвроне действительно не хватает талантов? Я знал это, но… нет, как ни крути, это слишком тяжело.

— Я чувствую то же самое… И всё же, сэр Фрейл, возможно, ваше положение всё же легче моего? Я ослушалась приказа Её Светлости.

Услышав слова Хейли, Фрейл закусил губу.

— Ох, не признавайте так легко, что ваше положение хуже.

— Но это правда, что поделать?

Хейли швырнула в него пером.

*камердинер - самый приближённый слуга