Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
356 ДИ: Анастасий — Искренность при ухаживании

Девушка, сидевшая передо мной, опустила глаза, её длинные ресницы отбросили на лицо небольшую тень. Её мягкие губы слегка приоткрылись, когда она отпила из чашки.

Ахх. Эглантина как всегда прекрасна.

Я впервые узнал о ней, когда мы оба были очень молоды. Мой отец, пятый принц, был признан лицом незначительным, не обладающим каким-либо заметным влиянием и потому оказался не вовлечен в гражданскую войну, проигнорированный всеми сторонами конфликта, но в конечном итоге, его убедил присоединиться к схватке за власть предыдущий Ауб Классенберг. Вся семья Эглантины погибла от смертельного яда в разгар конфликта, а сама Эглантина выжила только потому, что её еще не крестили, и поэтому она все еще ела в детской. Затем её быстро взяли к себе Классенберги, её родственники по материнской линии.

Именно из-за этих обстоятельств Эглантина стала настоящей принцессой из трагического сказания, потерявшей свою семью и статус члена королевского рода в гражданской войне.

Когда я впервые увидел Эглантину в Королевской академии, в свои десять лет она уже была ослепительна, но красота - это еще не все, чем она обладала: её оценки превосходили даже мои, несмотря на то, что я являлся членом королевской семьи, и она обладала добрым, мягким характером, который заслужил уважение её вассалов и даже аристократов из более низких по рангу герцогств. Однажды она должна была превзойти моего отца по объему маны и количеству элементов, так как она была дочерью покойного третьего принца, но скорее всего, она уже достигла этого в возрасте десяти лет.

Мой отец внял мольбам Ауба Классенберга о том, что Эглантина хочет вернуться в королевский род, и поэтому предоставил ей выбор: она может выйти замуж за моего брата или за меня, и тот, кого она выберет, станет следующим королем. Именно тогда я впервые возжелал трона.

…Потому, что я возжелал её.

***

Я заметил легкое движение мышц на горле Эглантины, когда она сделала глоток чая. Затем она тихо поставила чашку и убрала руку, кончики её пальцев, с ногтями цвета спелых черносливов двигались с такой грацией, что они казалось исполняли танец в воздухе. Я столь пристально смотрел на получавшиеся в результате их движений дуги, что даже не моргал – у меня, как у члена королевского рода было отличное оправдание на счет моего столь недостойного поведения - моим долгом было внимательно наблюдать за процессом проверки напитков и еды на яды.

Эглантина заметила мой взгляд, и в этот момент её ярко-оранжевые глаза прищурились в нежной улыбке:

-   Принц Анастасий, пожалуйста, ешьте сколько душе угодно,     -    сказала она.

Я взял свою чашку и сам сделал глоток, как того требовал этикет, но все это время я внутренне страдал. Как же мне облечь это в слова? Мне нужно было выразить ей свои чувства напрямую, но это оказалось более сложной задачей, чем я когда-либо себе представлял. Мои пальцы с силой сжали ручку чашки, отчего жидкость внутри пошла мелкой рябью. Без моего ведома, глубоко в груди у меня зародился стон.

Не будет ли принято столь прямое выражение моей любви за приказ…?

Слова сказанные членом королевского рода твердым тоном являлись приказом — это был факт, вбитый в меня с рождения, и поэтому я следовал надлежащему этикету ухаживания и выражал свои чувства Эглантине только опосредственно, через третьих лиц. Мой старший брат, первый принц, тоже посылал ей письма и подарки, но никогда не ухаживал за ней лично.

Однако мой брат не питает чувств подобных моим к Эглантине. Он хочет жениться на ней только для того, чтобы получить трон.

У Сигизвальда уже была жена из среднего герцогства, которая должна была стать его второй женой, как только он женится на женщине из великого герцогства. В тот момент, когда эта мысль пришла мне в голову, я услышала голос Розмайн, эхом отдающийся в моей голове:

“Леди Эглантина рассказала, что и вы, и ваш брат делаете ей предложение только по политическим причинам”.

Подумать только, она все это время считала, что я делаю это из–за стремления к трону...

Я не мог не вздохнуть тяжко. У моего брата уже была жена, и я не потерплю его легкомысленной женитьбы на Эглантине. Я хотел сделать эту прекрасную женщину своей, и только по этой причине я стремился к восхождению на трон, даже зная, что это сделает моего брата моим врагом.

- Прошу простить мою грубость, принц Анастасий, но разве вы не упомянули, что нам нужно обсудить нечто важное?     -    спросила Эглантина, смущенно наклонив голову на бок.

Похоже, что я слишком долго в задумчивости смотрел в свой чай. Я быстро поставил чашку и принялась за приготовленные сладости. Сладкие кусочки рассыпались у меня во рту. Подобные сладости обычно подавали в Суверении, но, возможно, из-за того, что я недавно ел сладости по рецептам из Эренфеста, они казались намного слаще, чем обычно.

Что же мне делать…?

Даже оказавшись наедине с Эглантиной, я не мог вот так внезапно и прямо выразить свои чувства. Я чуть было не потянулся за блокирующими звук магическими инструментами в карманах, но потом передумал. Еще слишком рано. Мой разум лихорадочно искал, с чего бы начать, но все, что приходило на ум, были резкие слова Розмайн.

-   У тебя было чаепитие с Розмайн, не так ли?    -    наконец спросил я.

-   О, вам рассказала Леди Розмайн?     -    ответила Эглантина.

Её улыбка стала шире, но я знал её достаточно давно и потому заметил, как её щеки слегка напряглись. Они обсуждали что-то, чего она не хотела, чтобы я знал? Или Розмайн была так груба с ней, что это воспоминание показалось ей столь неприятным?

Лучше бы им не злословить обо мне за моей спиной.

Злобная, ядовитая улыбка Розмайн промелькнула у меня в голове. Я представил себе, как с силой ударяю кулаком её по макушке, пытаясь успокоиться, затем успокоившись, слегка кашлянув, ответил:

-   Итак, что ты думаешь об Эренфесте? В этом году они представили много странных новинок. Какими они кажутся тем, кто родом из Классенберга Первого? Как член королевской семьи, я также счел важным выяснить, что думают о ней профессора.

Эти мои слова не были полной ложью — Эренфест все время выдумывал что-то новое, от новых сладостей и украшений для волос, до какого-то снадобья, которое делало волосы блестящими. Герцогство, которое было ближе к малому, чем среднему, отчаянно старавшееся сохранить свой и без того низкий ранг, внезапно стало невозможно игнорировать. Несомненно, это уже вызвало недовольство, которое принесет со временем неприятные для Эренфеста плоды, и все это я мог предотвратить, просто зная, что думают об этом другие герцогства, воспоминания о стычке с Дункельфельгером были все еще свежи в моей памяти. Я также получал много просьб от студентов, желающих стать новыми хозяевами магических инструментов библиотеки, хотя я отказывал им всем.

-   Ну,     -    начала Эглантина,     -     я полагаю, что из среднего герцогства, которое поднялось в рейтинге исключительно благодаря своему нейтралитету в гражданской войне, оно превратилось в герцогство, которое наконец-то начало набирать достаточно сил, чтобы оправдать это свое звание.

Я кивнул, хотя и не был полностью согласен с ней.

-  А ты не переоцениваешь их? Прошлое показало, что независимо от того, насколько искусным или превосходным может быть человек родом из Эренфеста, они не могут поднять ранг герцогства в одиночку. Их «сияние» в академии недолговечно, и их влияние закрепляется только на индивидуальном уровне. У тебя есть какие-нибудь доводы, что Розмайн не повторит этот путь?

В Эренфесте нередко появлялись гении, специализирующиеся на чем-то одном. Была, например, Хиршур, который была так увлечена исследованиями, что даже профессор Гундольф с ходу не смог постичь её труды, и Кристина, чье умение играть на харшпиле произвело неизгладимое впечатление на всех, кто слышал её игру. Однако их влияние не распространилось настолько, чтобы принести пользу всему герцогству.

-   Мне кажется, что на этот раз все герцогство подверглось этому влиянию,    -     ответила Эглантина.     -    Все девушки Эренфеста на церемонии принятия явно использовали унишам, и только всего через несколько лет новая музыка уже известна всем студентам герцогства. Мне рассказали, что студенты всех курсов могут исполнять эти новые песни. Кроме того, младшекурсники показали большие успехи на письменных экзаменах.

-   Разве это не началось еще года три назад?    –    спросил я.

Розмайн, возможно, даже не была крещена в то время, и с тех пор она проспала два года. Конечно же улучшение их оценок не было последствием её действий.

-   В этом году студенты Эренфеста всех классов добились больших успехов. Подробности остаются неизвестными, но, похоже, это результат какой-то системы обучения, созданной леди Розмайн. В надлежащий момент Эренфест явно планирует обнародовать свои разработки и использовать их на благо всего герцогства. Я совершенно уверена, что пока она здесь, Эренфест поднимется в рангах...

-   Понимаю. А другой их кандидат в эрцгерцоги?     -    спросил я, меняя тему разговора.

Мне было не совсем приятно видеть, как Эглантина так жарко хвалит Розмайн.

-   Профессор Примавера также описала лорда Вильфрида, как весьма талантливого ученика. Он с первого раза сдал придворный этикет и умеет контролировать свою ману. Однако его часто видели, когда он спрашивал совета у леди Розмайн. Кроме того, хотя его письменные оценки достойны уважения по сравнению с другими студентами, они довольно средние для кандидата в эрцгерцоги.

-   Я понимаю. Советы во время занятий, хм...?

Розмайн была удочерена эрцгерцогской четой, и дурная привычка, которую она проявила, бездумно сообщая мне ценную информацию, возможно, была результатом того, что она делала то же самое для кровного сына эрцгерцога. Предполагалось, что они будут бороться между собой за место Ауба в качестве кандидатов, но, скорее всего, ей было поручено вместо этого поддерживать своего «соперника».

Что ж, тогда и я не буду тратить впустую её ценные советы...

Я глубоко вдохнул и достал блокирующие звук магические инструменты. Как только я протянул один из них Эглантине, она бросила короткий обеспокоенный взгляд на своих вассалов.

-   Это лучше, чем очистить комнату от твоих вассалов, не так ли?     –    спросил я.

Эглантина кивнула в знак согласия, прежде чем взять магический инструмент. Это был далеко не первый раз, когда она пыталась избежать пребывания со мной наедине, но это все равно ранило мое сердце. Я с силой сжал инструмент.

-   Когда вы говорили с Розмайн, вы сказали, что не выберете ни меня, ни моего брата. Это верно?

Эглантина помолчала, прежде чем ответить.

-   Похоже, на том чаепитии я не следила в достаточной степени за своим языком. Возможно, я была излишне впечатлена сложившимся у меня образом леди Розмайн? Пожалуйста, забудьте о том, что она вам сказала,      -     закончила с беспокойной улыбкой, надеясь на этом закрыть неприятную ей тему. Но этого уже не мог допустить я.

-   Розмайн сообщила мне о твоем выборе. Ты подчинишься приказу выйти замуж за одного из нас, но не примешь подобное решение самостоятельно. Она сказала, что все, чего ты хочешь, так это мира, а не возвращения в королевский род.

-   Простите меня. Не знаю, что на меня нашло, говоря такие слова. Принц Анастасий, прошу вас, забудьте, что она сказала,     -    с отчаянием произнесла Эглантина, и глаза ее слегка увлажнились от слез.

Зрелище было неописуемо милым, но я не поддался. Если мой дух не будет достаточно силен, чтобы преодолеть подобное, я бы никогда не смог обдумать и принять невероятно резкого и грубого совета Розмайн.

-   И ты прости меня. Я хочу удовлетворить любую твою просьбу, но это не то, что я могу игнорировать. Я хочу знать твои истинные чувства,    -    сказал я, глядя ей прямо в глаза.

На ее лице появилось затуманенное, побежденное выражение. Я не мог сказать, то ли она смягчилась, чтобы высказать свою просьбу, то ли отчаялась, что, что бы она ни сказала, её желание не сбудется.

-   До недавнего времени я знал только, что ты хочешь вернуться в королевский род, и я хотел, чтобы твое желание исполнилось. Человек, которого ты выберешь свои избранником, в свою очередь станет королем. Чтобы взять тебя в жены, я должен являться правителем. Это единственная причина, по которой я когда-либо хотел занять трон. Но теперь мне сообщили, что все, чего ты желаешь, так это мира.

Улыбка Эглантины стала более напряженной, её глаза умоляли меня не продолжать, но если я сейчас остановлюсь, то все мои предыдущие действия и слова окажутся бессмысленными и бесполезными. Я вцепился в блокирующий звук инструмент обеими руками и посмотрел на нее еще пристальнее, чем раньше, надеясь, что хоть капля моих чувств станет понятна ей.

-   Моя цель не в том, чтобы исполнить желание Ауба Классенберга, а в том, чтобы исполнить твоё желание,     -    объяснил я.    -    И хотя меня огорчает, что именно Розмайн обратила на это мое внимание, для того, чтобы сделать это, я хочу услышать твои мысли и желания самолично. Я хочу услышать это от тебя самой, не через посредника. И потому, я хочу, чтобы ты знала, чего желаю я. Точно так же, как ты не хочешь быть королевой, я не хочу стать следующим королем. Сигизвальд стремится к трону, и если бы ставкой в погоне за троном не была твоя рука, я бы охотно позволил ему выиграть эту гонку.

Эглантина попыталась спрятаться за своей обычной улыбкой, но её губы дрожали так, что это было заметно даже не особо внимательному взгляду. В течение многих лет я видел только её образ, представляемый на обозрение окружающим, стену дипломатии и условностей этикета, которая прочно разделяла нас, и это знание глубоко ранило меня. Но теперь я, наконец, увидел хоть каплю истинных эмоций от нее, и я не мог не радоваться этому факту.

Что ж, можно с уверенностью сказать, что часть моих чувств дошла до нее.

Я чувствовал, как в моем теле, словно обжигающий огонь, бежит кровь. Лицо у меня горело, в ушах звенело. Я не мог облечь свои слова в поэтический шепот о моей любви; лучшее, что я мог сделать, - это прямо высказать свои мысли. С точки зрения королевского рода, я, без сомнения, совершал позорное действо.

-   Я не хочу ничего, кроме тебя,     -    сказал я.    -   Я хочу, чтобы ты выбрала меня, а не моего брата или кого-то другого. Я хочу, чтобы ты была моей Богиней Света и только моей. И это, конечно, не приказ, а мое истинное желание.

Я выровнял дыхание и внимательно всмотрелся в Эглантину. Наши глаза встретились лишь на краткий миг, прежде чем она отвела взгляд. Даже теперь, когда я последовал совету Розмайн и высказал ей свои мысли лично, оказалось, что она не может принять мои чувства.

Моя хватка на магическом инструменте ослабла, когда волна разочарования захлестнула меня, но затем Эглантина наконец заговорила:

-   Я потрясена, что вы высказались так прямо,    -     прошептала она едва слышно, и я снова с силой ухватился за инструмент, когда я напрягся, чтобы расслышать каждое слово.

-   Это было слишком прямолинейно с моей стороны? По правде говоря, я следую совету Розмайн. Она сказала, что политическая борьба воздвигла между нами стены, которые исказили наши намерения. Она предположила, что мы совсем не знаем истинных устремлений и намерений друг друга.

-   …Она так сказала…?     -    спросила Эглантина.

Её щеки пылали застенчивым румянцем, таким очаровательным, что мое сердце колотилось в груди как бешеное. Я впервые видел у нее такую реакцию. Может быть, совет Розмайн действительно сработал?

-   Да. Она небрежно заявила мне, что, поскольку я так плохо понимаю твои желания, мне надо будет спросить тебя о них напрямую. Ты можешь себе представить кого-нибудь более грубого, чем она?     -    спросил я, позволив улыбке заиграться на моих губах, в этой моей попытке поднять настроение.

Ярко-оранжевые глаза Эглантины расширились.

–  Принц Анастасий, я никогда не ожидала, что вы, сможете прислушаться к столь грубым словам.

-   Многое в её советах меня раздражало, но если она была права, то я действительно заставлял тебя страдать из-за моего собственного незнания твоих устремлений. По крайней мере, я хочу, чтобы ты знала, что моей целью не является и никогда не будет трон.

-   Теперь я, конечно, понимаю...    -    сказала Эглантина, опуская глаза.

Я почувствовал, как улыбка на моем лице стала шире, когда я понял, что так выражается её застенчивость.

-   Гм... Если совет Розмайн в этом вопросе верен, возможно, мне следует обратить внимание и на другие её советы.

-   Вы хотите сказать, что леди Розмайн не ограничилась только этими словами…? Я не уверена, что мое сердце выдержит еще...    -      пробормотала Эглантина, надув губки.

Это было так мило, что мое сердце буквально запрыгало от радости. Некоторое время я наслаждался моментом, прежде чем вспомнил другой совет Розмайн.

-   Это был невероятно грубый совет. Никто другой никогда не осмеливался говорить так с королевской семьей. Не хочешь ли послушать?

-   Конечно желаю.

На лице Эглантины снова появилась вежливая улыбка, но я все еще видел легкую угрюмость на её лице. Это было весьма приятное развитие событий, и оно вдохновило меня начать с самого шокирующего из всех советов Розмайн.

-   Во-первых, она сказала, что я должен более серьезно практиковаться в кружении веры, если я желаю, чтобы мое ухаживание за тобой было успешным. Похоже, когда мы вместе исполняем кружения, в этот момент я рядом с тобой смотрюсь довольно неприглядно.

Эглантина уставилась на меня в полном недоумении, хотя это её ошеломленное молчание длилось недолго.

-  А... Леди Розмайн действительно сказала вам это?     -    спросила она наконец.

-   Да. Я разрешил ей говорить свободно, но даже в этом случае я был ошеломлен дерзостью её замечаний. Она критиковала то, как я отпускаю тебе комплименты, говорила, чтобы я больше практиковался в игре на харшпиле, раз уж ты так любишь искусства, и многое другое.

Пока я перечислял одно замечание за другим, улыбка Эглантины словно застыла. Её потрясение было полностью понятно: немыслимо, чтобы кандидат в эрцгерцоги из тринадцатого герцогства так нагло разговаривал с членом королевской семьи.

-   Розмайн совершенно не сдерживалась, а потом внезапно потеряла сознание,     -    объяснил я.     -     Она сказала, что плохо себя чувствует, но я никогда бы не подумал, что она может так внезапно потерять сознание. Для меня это оказалось неожиданностью, но я даже и не припомню, когда в последний раз видел Освина таким встревоженным...

Эглантина, слушая меня, выказывала такое разнообразие новых эмоций, что я легкомысленно упомянул о потере Розмайн сознания. В одно мгновение выражение её лица изменилось.

-   Принц Анастасий, вы вызвали леди Розмайн на аудиенцию, когда она была в столь слабом здравии? Боги, как же ей должно быть было неприятно. Вы хотя бы выразили свое сочувствие?

-   Я? Я готов извинить ей потерю сознания, но что касается моих извинений... Разве не будет правильным, что это она должна просить у меня прощения?

Потерять сознание на аудиенции с членами королевского рода было немыслимым позором. Розмайн придется просить о встрече, чтобы попросить у меня прощения, и я великодушно дозволю её. Предложение послать письмо с выражением сочувствия, пока она больна, не имело смысла, хотя, будь на её месте Эглантина, я бы сразу же поспешил навестить её.

-   При обычных обстоятельствах   -   да, но запрос на аудиенцию еще не поступил, я полагаю? Это свидетельствует о том, что Розмайн еще не оправилась. Ауб Эренфест, должно быть, сейчас места себе не находит. Пожалуйста, передайте слова сочувствия не только леди Розмайн, но и всему её герцогству.

-   Я понимаю... Я знал, что герцогства обычно не вмешиваются в дела Академии, но не знал, что они так часто получают отчеты.

Я не был уверен, какие сведения обычно передаются между общежитиями и герцогствами, но Ауб Эренфест наверняка был бы в панике, узнав, что его дочь была на аудиенции с членом королевского рода, упала в обморок и теперь так плохо себя чувствует, что даже не просила устроить встречу для принесения извинений.

Я не испытывал ничего, кроме сочувствия к Аубу Эренфеста, который ничего не мог предпринять, читая о том, как Розмайн свалилась без чувств в Самом Дальнем Зале, стала хозяйкой магических инструментов библиотеки и победила Дункельфельгер в диттер.

И все же было бы неразумно посылать Розмайн слова сочувствия и поддержки.

Для этого не было необходимости нарушать сложившиеся традиции. Непродуманное, неосторожное действие с моей стороны привело бы к тому, что все стали бы считать Розмайн примкнувшей ко мне. Я не хотел посылать слова сочувствия, так как никто не поймет, что я делаю это только по просьбе Эглантины.

-   Эглантина, я не могу просто так взять и написать подобное письмо. Однако, если бы ты написала его вместе со мной и помогла с формулировкой... Я отослал бы его в Эренфест.

-   ...Если вы настаиваете,    -    уступила Эглантина, соглашаясь написать сочувственное письмо, в котором я бы принес извинения.

Я заметил, что её улыбка смягчилась, и протянул ей руку. Мне подумалось, что она в этот раз может не отказаться и принять её.

-   Эглантина, не согласишься ли ты попозже пройти со мной в беседку, для дальнейшего обсуждения? Мне понадобится поддержка и нынешнего Ауба Классенберг, и его предшественника, если мы хотим, чтобы твоя мечта осуществилась, не так ли?

-   Не думаю, что убедить дядю и деда будет так уж просто,    -    ответила она.

Это был не совсем ясный и недвусмысленный ответ, но это был первый раз, когда она явно не отказалась от моего приглашения в беседку, которые были хорошо известными местами времяпровождения влюбленных пар. В следующее мгновение я ощутил в себе силы выйти победителем из любой схватки. Будущие тяжелые, полные формальностей переговоры с аубом и бывшим аубом не шли ни в какое сравнение с недавним выражением моих чувств Эглантине.

Как же мне убедить их? У меня не так много времени, но это вызов, преодоление которого стоит любых усилий.