Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
765 Положение Аурелии (❀)

В награду за то, что я отправила Эглантине всё необходимое, мне разрешили прочесть новые учебники, привезённые из Александрии. Раньше они принадлежали Летиции и содержали основную информацию о герцогстве: местность, промышленность, флора, фауна и самые важные ежегодные события. Для дворян бывшего Аренсбаха это были обычные знания, но это не помешало мне наброситься на книги, как только Рихарда их вынесла.

— Мне сказали, что я должна запомнить как можно больше до собрания герцогов, — сказала я. — Филина, ты будешь заниматься со мной?

— Да, госпожа.

Филина отчаянно стремилась получить хотя бы крупицы информации о моём новом герцогстве, не желая отстать от тех, кто сразу переедет со мной. И учебники Летиции, изготовленные лично Фердинандом, должны удовлетворить это желание.

— Отлично, — удовлетворилась я. — Ты можешь взять их, когда я закончу. Внимательно изучи всё перед переездом.

— Хорошо, — ответила она, поднимая глаза от книг и широко улыбаясь. — Дамуэль тоже будет рад получить их.

«Их отношения определённо развивались в моё отсутствие».

— Кстати... когда Дамуэль сделал предложение? Или это была ты? Он упомянул о ваших планах переехать в Александрию вместе, но сказал переговорить с тобой, когда я попыталась узнать подробности. Думаю, отчасти это было связано с тем, что у нас было мало времени, но всё равно: он как будто не хотел мне говорить.

— Тогда я тоже не буду! — воскликнула Филина, яростно краснея и качая головой. Как бы мне ни хотелось копнуть глубже, мне казалось, что я издеваюсь над ней.

— Что-то случилось во время весеннего молебна, — шепнула через плечо Юдит. — Но она не говорит мне, что именно.

Филина опустила голову и пробормотала: 

— Только не ты, Юдит... Оставь меня...

— С тех пор она так себя ведёт. Я начинаю подозревать, что Дамуэль загнал её в угол и заставил согласиться. А может, он сделал что-то слишком ужасное, чтобы об этом упоминать...

— Дамуэль никогда бы не стал! Он не такой человек!

— Нет, наверное, нет...

Мы могли бы не знать подробностей, но вспышка Филины ясно дала понять одно: их помолвка была результатом деликатной дискуссии, а не акта страсти.

— Госпожа Розмайн, Юдит, — вмешалась Леонора, — пожалуйста, перестаньте дразнить Филину и собирайтесь в дорогу. Мы должны навестить госпожу Эльвиру.

— Ты уже закончила со своей комнатой в рыцарском общежитии? — спросила я.

— Да, госпожа. Мои вещи только что перевезли в Александрию. Сегодня я поприветствую госпожу Эльвиру, а завтра отправлюсь в Лейзеганг. Матиас и Лауренц уже покинули Эренфест, так что Корнелиус должен скоро вернуться.***

Корнелиус прибыл вместе с Родерихом. Должно быть, работа в Александрии была очень напряженной, потому что оба они выглядели совершенно измождёнными.

— Господин Фердинанд вызвал Филину и Дамуэля, — передал он. — Ему нужны умелые в математике служащие, чтобы помочь собрать доказательства хищения средств. Лауренц ждёт их в комнате для чаепитий Эренфеста.

Дамуэль повесил голову и пробормотал: «Но я не служащий...» Разумеется, он не собирался противиться приказу, и они с Филиной начали собирать всё необходимое.

— Что бы ни случилось, дайте понять, что вы — мои последователи, — передала я им. — Дамуэль, хотя иногда тебя могут принять за служащего, но ты не становишься меньше рыцарем от этого. Присматривай за Филиной и следи, чтобы она оставалась в безопасности.

— Понял!

— Филина, со мной связался Мельхиор, так что я намерена навестить его в храме завтра днём. Пожалуйста, сообщи господину Фердинанду, что в этот день ты будешь нужна мне. Оставшееся время можешь оставаться в Александрии.

— Очень хорошо. Прошу нас простить.

Я посмотрела, как они уходят, и велела Родериху отдохнуть и подготовиться к переезду. Затем я повернулась к Юдит и Ангелике. 

— Проведите остаток дня, как вам будет угодно. Леонора и Корнелиус сопроводят меня домой, чтобы пообщаться с семьёй. Я планирую провести там ночь, так что приходите за мной завтра после обеда. Охрану меня в храме я оставляю вам.

Они обе улыбнулись, кивнули и удалились. Леонора намеревалась вернуться в Лейзеганг, Корнелиусу предстоял переезд, а Дамуэль был занят как служащий, так что Юдит и Ангелике, вероятнее всего, придётся охранять меня до собрания герцогов без перерывов. 

***

— Добро пожаловать, Корнелиус, Розмайн, — приветствовала Эльвира, как мы сошли с наших ездовых зверей. — Леонора, я рада снова видеть тебя. Как продвигаются твои приготовления?

Пока мы шли в гостиную, Эльвира жестом подозвала Леонору и Корнелиуса, вовлекая их в обсуждение предстоящего переезда и подготовки к церемонии звёздного сплетения. Тем временем Мюриэлу позвали поболтать со мной.

— С возвращением, госпожа Розмайн!

За время моего пребывания в дворянской академии Мюриэла достигла совершеннолетия. Я не могла отделаться от мысли, что с убранными волосами она выглядит очень взрослой. Мюриэла проводила свои дни, собирая рукописи на службе у Эльвиры и инспектируя типографские мастерские Лейзенганга, число которых постепенно увеличивалось.

— У Филины здесь теперь своя комната, если вы не знали, — проинформировала она. — Она пользуется ею во время зимнего общения и всякий раз, когда наступает перерыв в её храмовых обязанностях.

Постоянное пребывание в храме изолировало дворянина от важной информации, поэтому Филине было велено оставаться в дворянском районе, когда это возможно. Одной из многочисленных обязанностей Мюриэлы было держать её в курсе событий.

— Хм, Мюриэла... Твоё положение не ухудшилось после войны с Аренсбахом?

— Нет, ничуть. Мне повезло, что обо мне заботятся добрые люди.

Тех, кто посвятил свои имена, чтобы избежать чистки, пришлось заточить в замке во время обороны Эренфеста. Мюриэла заслужила благосклонность не только стражи, но и последователей Флоренции за то, что была воспитанной и послушной, в то время как Бартольд прогневал всех своим неповиновением.

— Вероятно, Бартольд будет как-то наказан, — задумалась Мюриэла. — Я могу только надеяться, что его сестёр не осудят вместе с ним.

— Это ещё не решено?

— Да, об этом начнут думать только после собрания. На долю герцога выпало столько неожиданных событий, что у него нет времени на кого-то вроде Бартольда.

Встречи с королевской семьей, участие в церемонии вручения, моя помолвка — герцогскую семью Эренфеста отвлекала одна поездка за другой. Главным приоритетом для них было предстоящее собрание герцогов, поэтому внутренние дела, связанные с обороной Эренфеста, пока откладывались.

— Я рада видеть тебя в безопасности, Мюриэла.

— Я живу своей лучшей жизнью, служа госпоже Эльвире. Воистину, я не могу достаточно отблагодарить вас и ауба Эренфеста за то, что вы позволили мне это.

Видя её такой счастливой, я тоже улыбнулась.

— Когда-нибудь я хотела бы посетить ваше новое герцогство, госпожа Розмайн. Госпожа Эльвира сказала мне, что вы надеетесь превратить его в город-библиотеку. Звучит восхитительно.

— Ты понимаешь мою мечту?!

«Не могу поверить! Последовательница, от которой я отказалась, понимает меня лучше остальных!»

Прежде чем я успела придумать, как заманить её в свою свиту, она выразительно кивнула и сказала: 

— Да, я всё прекрасно понимаю. Я не могу придумать ничего лучше, чем целый город, наполненный историями любви.

Мечтательное выражение Мюриэлы вернуло меня в чувство и заставило отказаться от своего невысказанного приглашения. У нас были совершенно разные представления об идеальном городе-библиотеке. Ей было бы гораздо приятнее общаться с Эльвирой, которая может что угодно превратить в любовный роман, чем с человеком, который даже не в состоянии полностью понять эвфемизмы, содержащиеся в подобных историях.

***

—  Возможно, настало время позвать Аурелию, — вслух произнесла Эльвира.

Мюриэла удалилась, мои рыцари сопровождения, Леонора и Корнелиус встали за моей спиной. Думая о предстоящей встрече, я не могла не вздохнуть: разговор предстоит не из лёгких.

«Мне не хочется говорить о том, какое наказание постигло её семью…»

В гостиную вошла Аурелия, как всегда, в вуали. Увидев меня, она удивлённо воскликнула, но после спокойно заняла место, указанное Эльвирой — обе они оказались напротив меня.

— Прошло слишком много времени, — сказала я. — Ты, наверное, в шоке, увидев, как я выросла.

— Да, это так. Госпожа Эльвира и все остальные говорили мне, что ваша внешность изменилась, но она изменилась больше, чем я могла ожидать. Вы выглядите потрясающе.

— Многие дворяне ещё не видели, как выросла Розмайн, — заметила Эльвира, — так что можете представить их волнение, когда они узнали о её помолвке с господином Фердинандом. Конечно, они представляют себе Розмайн такой, какой она была раньше. Сомневаюсь, что кто-то будет противиться, увидев, насколько она повзрослела.

Мы поддерживали лёгкий разговор, пока слуги наливали нам чай. Когда они закончили и мы освободили комнату, Эльвира повернулась и посмотрела на меня.

— Начинай, Розмайн. Тебе нужно обсудить с Аурелией что-то важное, не так ли?

— Да, матушка. Мне очень больно говорить об этом, Аурелия, но дворяне твоего бывшего дома были наказаны. Особенно суровая судьба ждёт Мартину, слугу-ученицу Дитлинды.

Мартина была младшей сестрой Аурелии, которая вместе с Дитлиндой отправилась во дворец Адальгизы. Приказ Местионоры спас её от казни, но она всё равно поплатилась за свои преступления.

— Её медаль была уничтожена, так что она лишилась своего штапа и стала простолюдинкой, — объяснила я. — Остаток дней она проведёт, служа источником магической силы, хотя я не могу сказать, где именно. Это нужно будет решить во время собрания герцогов.

Я уничтожила медали преступников, которых мы передали Центру, во время поездки Эглантины в Александрию. С тех пор Мартина, Дитлинда и многие другие стали простолюдинами.

Аурелия прикрыла рот рукой:

— Мой отец понесёт такое же наказание?

— На него напали во время чистки Ланценавии. Приношу свои искренние сожаления, но... он не выжил.

Отец Аурелии вступил в сговор с Георгиной, а затем умер, так и не дождавшись наказания. Его особняк был помечен, так что ланценавцы не должны были на него нападать, а его жена свидетельствовала, что они вместе завтракали, но он всё равно стал жертвой нападения за пределами своего особняка. Мы подумали, что это могло произойти, когда дворян, поддерживающих Ланценавию, вытаскивали из их домов и убивали в отместку.

— Его первая жена и их дети были заключёны в тюрьму и понесут суровое наказание, но судьба его второй жены ещё не решена. Она безутешна из-за того, что потеряла сразу обоих детей.

Отец Аурелии разделил своё потомство между двумя основными фракциями герцогства. Дети первой жены работали в замке и сотрудничали с Дитлиндой и Георгиной, поэтому она была немедленно заключена в тюрьму. Дети же второй жены служили последователями Летиции. Все они погибли от яда мгновенной смерти Леонцио, прислуживая своей госпоже в кабинете ауба.

По словам Фердинанда, вторая жена явно не знала о заговоре Ланценавии, поэтому ещё не было ясно, стоит ли ей предъявлять какие-либо обвинения.

— Понятно... — ответила Аурелия, её голос был лишен эмоций. — Как бы жестоко это ни звучало, я в какой-то степени рада слышать, что мой отец умер.

Я просто смотрела на неё, не зная, что сказать. Из-за вышитой вуали, закрывавшей её лицо, я не могла даже предположить, что она сейчас чувствует.

— Мой отец был младшим братом предыдущего герцога, — пояснила она. — У него было много сторонников, и он непременно омрачил бы ваше правление хаосом. Меня тоже могли использовать в этих целях. То, что он погиб во время боевых действий, может быть только благом.

Она говорила из соображений заботы обо мне и моём новом герцогстве. Я понимала это, но всё же мне было не по себе от того, что я не могла её нормально видеть.

— Аурелия, меня немного пугает, что я не вижу твоего лица и не могу понять, о чём ты думаешь. Я прошу прощения, но... не могла бы ты снять вуаль?

Она выдавила из себя напряженное «А?..» и обратилась за помощью к Эльвире. Должно быть, она не ожидала, что я обращусь к ней с такой просьбой.

— Вполне нормально удивляться, когда кто-то говорит, что одновременно испытывает облегчение и радость от известия о смерти отца, — заметила Эльвира. — Особенно для госпожи Розмайн, которая в хороших отношениях даже со своей приёмной семьёй.

— Наверное...

— Пожалуйста, сними вуаль, — попросила Эльвира, её тон стал чуть более решительным. — Леонора помолвлена с Корнелиусом, а значит, все присутствующие здесь — твоя семья. Все мы будем поддерживать Зигрехта, пока он растёт.

Очень неохотно, но Аурелия последовала моей просьбе. Её тёмно-зелёные глаза были острыми и миндалевидными, что придавало ей несколько строгий вид. В остальном она была обычной красавицей. В ожидании нашего ответа она беспокойно поигрывала вуалью.

Леонора была единственной из нас, кто отреагировал. Она резко вдохнула и пробормотала: 

— Госпожа Габриэла!..

— Я вижу, что ни госпожа Розмайн, ни господин Корнелиус особенно не обеспокоены...

— Ну, я не знаю, как выглядит госпожа Габриэла, — заметил Корнелиус.

— Я тоже, — подтвердила я. — Леонора, почему тебе знакома её внешность?

Габриэла была матерью Вероники. Я знала, что она давлением добилась замужества в Эренфест и была источником всех несчастий Лейзегангов, но её внешность оставалась для меня загадкой.

— Мой прадед установил большую картину с её изображением в главном поместье Лейзегангов, чтобы в нашем доме никогда не забывали о нашей ненависти к ней, — пояснила Леонора. — Я почти уверена, что Корнелиус должен был видеть её.

— Может быть, во время семейных праздников, но у меня не осталось в памяти её лица. Я был слишком сосредоточен на неприятностях, которые доставляла нам госпожа Вероника, чтобы рассматривать картину с изображением мёртвой женщины.

Несмотря на отсутствие реакции на появление Аурелии, Корнелиус явно презирал и Веронику, и Габриэлу.

— Из-за этой картины все Лейзеганги помнят лицо госпожи Габриэлы, а Аурелия не может выйти на улицу без вуали, — сказала Эльвира, с досадой сведя брови. Я могла понять, почему она так расстроилась из-за дома Леоноры, учитывая, как безумно много она работала, чтобы не дать бывшей фракции Вероники связаться с Аурелией.

— Это звучит ужасно глупо, — объявила я. — Невинная юная леди не должна жить в позоре из-за женщины, которая умерла много лет назад.

— Именно. С тех пор как Аурелия вышла замуж в Эренфест, она держит дистанцию со всеми дворянами, связанными с Аренсбахом, и отлично общается со всеми моими друзьями. Во время сражений она надела доспехи и с оружием в руках защищала этот особняк. Я бы предпочла, чтобы это не игнорировалось только из-за её внешности.

— Госпожи Габриэлы и прадеда больше нет с нами, а история Георгины оборвалась вместе с войной, — заключила я. — Леонора, я бы посоветовала вам немедленно убрать эту картину. Хранить память о тех, кого уже нет с нами — это правильно, но не в том случае, когда вас связывает только ненависть.

Я не собиралась говорить людям, чтобы они просто забыли о злодеяниях Габриэлы и Вероники, но было несправедливо лишать Аурелию нормальной жизни из-за того, что она не могла контролировать.

— Я должна согласиться, — сказала Леонора. — Я скажу матушке и дяде, когда вернусь. А пока, пожалуйста, продолжайте разговор с госпожой Аурелией.

Леонора извинилась за свою чрезмерную реакцию, затем сделала шаг назад и встала прямо. Аурелия медленно вздохнула, затем сложила вуаль и аккуратно положила её на колени.

— Я считаю вполне естественным, что мой отец и сестра были так сурово наказаны за помощь мятежникам. Отец был человеком, который прибегал к любым средствам, чтобы сохранить свой статус, независимо от того, кто находился у власти. Он никогда не слушал ни своих жён, ни детей.

Аурелия говорила спокойно, но её брови были насуплены и выражали сдержанную печаль. Несмотря на стоический благородный вид, она была встревожена и испытывала боль.

— А что насчёт меня? — спросила она.

— Тебя?..

— После гражданской войны наказывался не только сам преступник, но и его дети, родители, а также братья и сёстры, разделяющие с ним общую мать. Это касалось даже тех, кто переехал в другие герцогства из-за брака. Как же я буду наказана за преступления моей сестры и отца? Обречены ли Лампрехт и Зигрехт на ту же участь?

Я покачала головой:

— Такая жестокость совершенно ни к чему. Ты отказалась встретиться со своей младшей сестрой, когда она приезжала к Георгине, и воздерживалась от общения с Аренсбахом и бывшей фракцией Вероники.

На мой взгляд, наказания заслуживали только те, кто активно сотрудничал с Ланценавией. Мне казалось бессмысленным ещё больше сокращать количество высших дворян, и если мы не собирались привлекать к ответственности королевскую семью, то уж точно не следовало как-либо наказывать людей, связанных с преступниками лишь родством.

— Значит, вы не станете меня наказывать, хотя моя мать и сестра — осуждённые преступники?

— Верно. Я не повторю ошибок великой чистки.

— Меня терзал страх, что мой муж и сын могут понести наказание из-за интриг моей семьи или иначе пострадать...

Отец Аурелии полностью контролировал её жизнь до того, как она вышла замуж в Эренфест. Здесь она наконец обрела покой, поэтому каждый визит Георгины или Дитлинды заставлял её напрягаться. В её глазах бывшая семья из Аренсбаха была лишь источником беспокойства.

— Я так, так благодарна, — сказала она, по её лицу потекли слёзы. — Я желаю лишь мирно жить здесь, в Эренфесте.

Эльвира с облегчением улыбнулась нам обеим, молча выслушав наш разговор:

— В самом худшем случае я была готова принять Зигрехта как родного сына. Я рада, что до этого не дойдёт.

— Зигрехт? Это сын Лампрехта и Аурелии? — спросила я, вспомнив о ребенке, родившемся примерно во время чистки. Хотя я благословила его через Лампрехта, мне так и не довелось с ним встретиться: мы не хотели рисковать, чтобы кто-то воспользовался им или раскрыл его существование широкой общественности.

— Как вовремя, — встрепенулась Эльвира. — Не хочешь ли познакомиться с ним?

— Могу ли я? Правда?

— Ты решила стать аубом Александрии как раз тогда, когда мы думали, что ситуация с Георгиной утихла; если мы упустим этот шанс, другой может не появиться ещё долгое время. Так что думаешь? Зигрехт с удовольствием познакомится со своей тётушкой Розмайн.

Я обменялась взглядом с Аурелией. Мы обе захихикали и ответили в унисон.

— Звучит замечательно.