Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
390 Чернила с секретом и возвращение в замок

Настало время церемонии весеннего крещения.

Направляясь к святилищу, я краем глаза взглянула на детей, которые были ничуть не меньше меня. Слышать шепот толпы, пока я шла мимо, не было для меня чем-то новым, но так как это была церемония крещения, все они были детьми... и дети были намного более непосредственны, чем взрослые на церемонии совершеннолетия.

Эй! Не говорите: “Ого!” «Какая маленькая» Я вас отлично слышу! И не показывайте на меня пальцем, как будто я какая-то уродка. Если бы мои рыцари-стражи были здесь, они бы вышвырнули вас вон!

Я продолжила идти дальше, чувствуя себя немного как животное в зоопарке, и взобралась на подиум. Затем Фердинанд начал свою речь о богах, после чего я завершила церемонию благословением детей. Я не видела никого из своей семьи, стоящих у двери, может быть, потому, что церемония совершеннолетия состоялась всего неделю назад.

Ну и ладно... У Тули тоже работа…

-   Наконец с этим закончено, - сказал мне Фердинанд.

-   Вы собираетесь снова запереться в своей мастерской? – Спросила я. - Мы собираемся прятаться в храме, пока граф Лейзеганг не покинет город, верно? Я слышала об этом от Экхарта.

Прадед и нынешний граф Лейзеганг планировали поженить Фердинанда и меня, чтобы сделать его следующим эрцгерцогом и свести к минимуму количество крови из Аренсбаха в эрцгерцогской семье. Они, очевидно, были убеждены, что Фердинанд стремился занять место эрцгерцога, учитывая, что до того он взял меня под свою защиту, сыграл значительную роль в моем удочерении, вернулся в благородное общество после изгнания Вероники, а затем официально стал моим опекуном.

Фердинанд, у которого граф Лейзеганг обиняком поинтересовался его возможными планами женитьбы на мне, впоследствии разрушил планы Прадеда, заставив нас с Вилфридом обручиться. Мне показалось странным, что мы прятались и отказывались посещать собрания аристократов, несмотря на это, но обуздывать дворян, замышлявших посадить представлявшегося им идеальным эрцгерцога на трон, по—видимому, было задачей нынешнего эрцгерцога и планируемого будущего эрцгерцога - то-есть Сильвестра и Вилфрида. Другими словами, нам не о чем было беспокоиться.

Экхарт объяснил мне это так, глядя на дверь в запертую мастерскую Фердинанда: - Если бы лорд Фердинанд был честолюбив, он бы остался в замке, а не вернулся в храм. Там он получил бы всю необходимую поддержку, просто приняв предложения, которые ему сделали, не сообщая об принятом решении больше никому. Но вместо этого он продемонстрировал свою лояльность лорду Сильвестру, сведя к минимуму контакты, передав информацию о сделанных намеках эрцгерцогу и полностью отстранившись от влияния на сложившуюся ситуацию. Нет лучшего способа продемонстрировать свою полную непричастность к политике, чем запереться в храме.

Выходило, что я могла продемонстрировать свою позицию, что я буду следовать приказам Ауба Эренфеста, точно так же избегая любых контактов и оставаясь в храме.

-   Как уже объяснил Экхарт, я не намерен выступать против Сильвестра, - сказал Фердинанд. - То же самое относится и к тебе, нет? И ты всегда более оживлена в храме. Оставаться здесь для тебя совсем не неудобно, не так ли?

-   Верно. Меня не особо интересует кто будет следующим эрцгерцогом, и пребывание в храме нисколько не смущает. Однако я должна сказать, что то же самое относится и к вам, Фердинанд. Вы всегда выглядите оживленнее, когда можете заниматься своими исследованиями.

Синие жрецы теперь могли должным образом помогать ему в его работе, и поскольку большая часть работы, оставшаяся от бывшего Верховного епископа, была сделана, у Фердинанда появилось гораздо больше свободного времени. Он изогнул губы в легкой улыбке, чтобы выразить свое согласие; тот факт, что он не согласился вслух, вероятно, объяснялся тем, что дворяне не должны говорить, что они предпочитают храм замку.

-   Я думаю, что для вас нормально тратить свое время здесь, по крайней мере, на свои исследования. Вы можете запереться в мастерской, если хотите, - сказала я.

Фердинанд приподнял бровь.

-   Я был бы признателен, если бы меня не прерывали из-за таких пустяков, как еда, но... Отложив подобное в сторону, я должен кое-что обсудить по поводу твоих чернил. Я зайду в твою мастерскую после обеда; приготовься к моему визиту, - сказал он, и выражение его лица слегка посуровело. Его исследования моих чернил, должно быть, дали не особо хорошие результаты.

Я спросила Франа о своих планах на день, а затем выразила согласие на визит.

Фердинанд прибыл после обеда, неся с собой короб, наполненный различными баночками с чернилами. Я открыла дверь своей мастерской, чтобы впустить его и Экхарта внутрь. Юстокс отсутствовал, так как он посещал Дворянский квартал, чтобы узнать последние новости и слухи ходящие среди дворян. Мои рыцари-стражи, Ангелика и Дамуэль, тоже вошли внутрь.

Проинструктировав рыцарей-охранников ждать у двери, Фердинанд заставил меня взять в руку магический инструмент, блокирующий звук.

-   Я сделал такие же чернила и провел различные опыты, - начал он, одну за другой выстраивая различные банки. У каждой из них была своя этикетка, привязанная к ней веревочкой, но то, что было написано на них, заставило меня удивленно моргнуть.

Розмайн. Фердинанд. Минус 1. Минус 2.

-   Я узнаю имена, но причем туту минусы? – Спросила я.

-   Чернила, сделанные с включением на один или два елемента меньше. Выяснилось, что золотая манопыль, добавленная на заключительном этапе, ответственна за необычность чернил; ничто другое не вызвало изменений подобных виденных нами, - объяснил Фердинанд. Очевидно, ему удалось сделать чернила без задействования разных атрибутов.

Как можно удалить атрибуты...? Это звучит как что то довольно сложное.

-   Мои результаты показали, что чернила не набухнут и не исчезнут, если в них нет всех атрибутов использованных в изначальном составе, - продолжил Фердинанд. - Розмайн, попробуй что то написать моими чернилами.

Я взяла подаренную мне кисть и сделала линию на ткани. Эти чернила, в отличие от моих, немного расползались по краям. Затем, через мгновение, они немного набухли.

-   Как и ожидалось, - заметил Фердинанд, с большим интересом разглядывая линию, которую я нарисовала. - Если атрибуты, цвет маны и ее количество совпадают, чернила вообще не сильно расплываются. Нет никаких сомнений в том, что те, у кого присутствуют все элементы, увидят такое набухание, независимо от того, чернила чьего производства они используют.

Фердинанд казался очень довольным, что его теория получила подтверждение с помощью доказательств. Я склонила голову к линии на ткани; использование его чернил не позволило провести исключительно четкую линию.

-   Кажется, она размазана сильнее, чем когда вы использовали мои чернила, Фердинанд.

-   Это, вероятно, связано с разницей в мане. У тебя меньше маны, чем у меня. Вполне естественно, что тебе будет легче писать на ткани, окрашенной твоей маной, используя чернила, изготовленные из своей же маны.

Подумать только, что чернила, сделанные из чужой маны, имели такое большое различие... Теперь я поняла, почему было намного эффективнее создавать магические инструменты для личного использования с помощью собственной маны.

Поэтому Фердинанд сам делает все, что ему нужно.

-   Появление подобных чернил на свет является результатом исключительно обстоятельств, - сказал Фердинанд, - из-за того, что ты хотела избежать вышивки, ты таким образом, создала чернила, богатые маной, для использования на ткани, окрашенной твоей же маной.

-   Похоже.

-   Мы будем использовать эти чернила исключительно для создания одежды для ваших магических инструментов и сделаем способ их производства секретным. Его слишком опасно раскрывать. Существует бесчисленное множество способов, с помощью которых чернила, которые невидимы, но тем не менее могут приводить в действие магические круги, могут быть использованы по весьма неприятному назначению, - заметил Фердинанд, его светло- золотистые глаза спокойно наблюдали за мной.

Я медленно кивнула в знак согласия.

-   Их можно легко использовать для тайного изменения магических контрактов или скрытого размещения магических кругов, ориентированных на атаку, в любом желаемом месте. Это действительно довольно опасное знание.

-   Я нахожу это тревожным, что ты тут же смогла придумать столь злонамеренные трюки. Возможно, опасаться следует именно тебя.

-   Но вы решили скрыть метод производства именно потому, что думали об этом же, не так ли? – Спросила я.

Фердинанд поморщился и кивнул.

-   Только тот, у кого есть все атрибуты, может создать исчезающие чернила. Точно так же только тот, у кого есть все атрибуты, может использовать их. Это ограничивает их использование для избранных членов королевской семьи, высших аристократов Суверении и эрцгерцогских семей по всем герцогствам. Если кто—то с таким высоким статусом решит злоупотребить этими чернилами, это может привести к тому, что целое герцогство — или даже сама страна - окажутся ввергнуты в хаос.

Он был прав — не было никакой необходимости представлять миру что-то настолько опасное. Я не была поклонником опасности или насилия, и не было ничего плохого в том, чтобы держать в секрете то, чем так легко можно злоупотреблять.

-   Я полностью согласна. Все, что меня волнует, - это избавиться от необходимости вышивать свою одежду.

-   Боги... Я ценю, что ты понимаешь связанные с этим изобретением опасности и согласен сотрудничать, чтобы сохранить его существование в секрете, но помолвленной женщине все равно нужно знать, как вышивать. Бегство от неприятных обязанностей принесет в этом случае заметно больше вреда чем пользы, - сказал Фердинанд, качая головой и потирая виски, говоря подобным способом, что у него от меня опять болит голова.

-   Я позабочусь о том, чтобы на одежде магических инструментов из библиотеки, как и раньше оказались вышитые магические круги вышиты, - продолжил он. - Не исключено, что их одежда может быть внимательно изучена их следующим владельцем, как в свою очередь сделали мы, поэтому мы нарисуем магические круги твоими чернилами, а затем вышьем поверх них круги нитью, окрашенной твоей маной. При нормальных обстоятельствах, если бы кто-то другой сделал вышивку, это ослабило бы ее эффект, но это не будет иметь значения, если ты сначала нарисуешь их чернилами. Тем не менее, я ожидаю, что ты сама вышьешь хотя бы один из кругов, как в качестве обучения навыку полезному для семейной жизни, так и для того, чтобы узнать больше о магических кругах. Это понятно?

Мои плечи поникли от полнейшего отчаяния, когда он смерил меня суровым взглядом.

-   В конце концов, я так и не смогла избежать вышивания... Тогда был ли вообще смысл варить чернила? - Спросила я с оттенком меланхолии в голосе.

-   Теперь тебе нужно вышить только один круг. Разве это не мало?

Фердинанд положил чернила обратно в деревянный короб, затем повернулся и жестом попросил меня вернуть магический инструмент, блокирующий звук. Похоже, наш тайный разговор подошел к концу.

-   Экхарт, Дамуэль, Ангелика. Мы решили сохранить метод производства этих чернил в секрете. Вы не должны никому рассказывать о нем. Это ясно? - Спросил Фердинанд, обращаясь к трем рыцарям-стражам, которые вблизи видели, как были сделаны чернила. Ни у одного из них не было всех необходимых атрибутов, так что не было никакого риска, что они сами сделают такие чернила, но мы, конечно, не хотели, чтобы они распространили этот метод.

Фердинанд получил в ответ от всех трех телохранителей четкое и краткое “Да, сэр!”, после чего Ангелика с гордостью добавила: - Я даже не могу припомнить, что я тогда видела, так что вам не нужно ни о чем беспокоиться.

Фердинанд на мгновение потерял дар речи, он никогда не ожидал, что дворянин может наблюдать за изготовлением магического инструмента вблизи и абсолютно ничего не запомнить об этом процессе. Это ошарашенное молчание было признаком что его разум полностью отключился, при встрече с чем то, что он считал совершенно невозможным, но после многих лет общения со мной он смог восстановиться гораздо быстрее чем раньше.

В конце концов Фердинанд решил не слишком задумываться об этом. Он посмотрел на Ангелику, кратким «ясно» выразил свое понимание ее ответа, а затем сменил тему.

-   Между прочим, Розмайн, ко мне с докладом приходил Фран. В нем он упомянул, что ты снова начала что-то странное совместно торговцами нижнего города. Ты теперь хочешь заняться окрашиванием ткани?

Я склонила голову набок, не понимая, что он пытается сказать. Я доверила отчет Франу, и я была почти уверена, что он ничего не упустил.

Фердинанд с раздражением посмотрел на мое замешательство.

-   Если ты начинаешь что-то, что может стать новой модой, сначала поговори с леди Флоренсией или Эльвирой, чтобы не вызвать новую путаницу.

-   Понимаю.

Я не была уверена, привлечет ли это достаточно внимания, чтобы стать новой модой, учитывая, что мы просто возрождали старый метод, но я все равно решила дать более полный отчет.

В течение двух дней, которые нам нужно было ждать возвращения Юстокса, я проводила дни, купаясь в настоящем море книг. Мой мозг превратился в суп из букв, и это ощущение было потрясающим. Я наслаждалась этим блаженством до тех пор, пока Фердинанд не вызвал меня.

-   Похоже, граф Лейзеганг наконец-то покинул замок, - сказал он. Граф Лейзеганг ждал нашего возвращения в замок так долго, как только мог, отчаянно пытаясь встретится с нами, но в конце концов сдался и уехал.

-   Все дворяне, кроме Лейзенгангов, отказались от идеи сделать вас следующим аубом, - объяснил Юстокс. - Ваши неоднократные заявления детям в Королевской академии о том, что вы не намерены занимать эту должность, оказались, очень действенными, как и слова вашей бывшей рыцаря-стража Бригитты, когда она рассказала о вашем очень слабом стремлении к власти.

Похоже, они теперь считали, что меня надо оставить в Эренфесте в качестве первой жены эрцгерцога, чтобы я не вышла замуж за герцога из другого герцогства. Эта перемена в настроениях случилась во многом благодаря тяжелой работе Сильвестра в его усилиях переубедить остальных.

-   Сейчас самое время вернуться в замок, - заключил Юстокс. –  Вам  нужно  будет  обсудить  с аубом действия на предстоящей конференции эрцгерцогов, а также изменения производимые в нижнем городе.

-   Очень хорошо, - сказал Фердинанд. - Розмайн, мы возвращаемся завтра.

-   Хорошо. О... Подождите.

-   Что-то случилось? - Спросил Фердинанд, нахмурив брови и насторожившись.

-   Что мы будем делать с моими личными поварами? Я дала Хьюго отпуск, чтобы он мог подготовиться к своей свадьбе, и, хотя мы можем взять с собой Эллу, я беспокоюсь о том, чтобы отправить молодую незамужнюю женщину на кухню замка, тем более что она знает все мои рецепты. Я бы не хотела, чтобы её кто то увел у меня.

Фердинанд на мгновение задумался, а затем кивнул.

-   Она, безусловно, станет мишенью для подобных действий, если окажется на кухне замка одна. Учитывая возможность того, что она может оказаться в таком состоянии, когда не сможет выйти замуж, было бы разумнее оставить ее в храме. Возможно, ты могла бы договориться с Сильвестром, предложив ему рецепт или два в обмен на временные услуги одного из поваров замка.

-   Я могу так сделать? – Спросила я.

-   До Весеннего молебна остается совсем немного времени. Он будет рад возможности приобрести один или два новых рецепта за столь небольшую плату.

В конце концов я последовала этому совету и решила оставить Эллу в храме. Чем меньше ей будет угрожать опасность, тем лучше. Я сообщила ей, что она остается, затем попросила Франа и остальных подготовить мои вещи.

-   Прощайте, леди Розмайн. Мы ждем вашего благополучного возвращения.

-   Пусть мы снова встретимся на Весеннем молебне.

Попрощавшись, я на Лесси с Розиной и моим багажом взмыла в небо.

-   С возвращением, миледи.

Мои вассалы служители, во главе с Рихардой, приветствовали меня по возвращении. Новые рыцари-стражи сменили Дамуэля и Ангелику, которые теперь могли передохнуть.

-   Какие новости? - Спросила я. - Я хочу получить отчет о том, что произошло в замке.

Похоже, что с Корнелиусом, Леонорой и Брунгильдой — все они были родственниками графа Лейзеганга — связались их родители и другие члены семьи, которые устроили им подробный распрос. В конечном счете им удалось успокоить даже самых возмущенных дворян, сообщив, что я с самого начала не собиралась становиться следующим аубом, и что это не был брак, к которому меня принудили против моей воли.

-   Я слышал от Лампрехта, что лорд Вилфрид в настоящее время крайне подавлен. Дворяне оскорбляют его, говоря, что он рвется на место ауба, несмотря на свое недостойное прошлое, используя вашу репутацию святой, - сказал Корнелиус.

Рихарда поморщилась.

-   Пожалуйста, подбодрите моего мальчика Вилфрида. Помогите ему пройти через это. В конце концов, вы с ним помолвлены, миледи.

-   Я лично совершенно равнодушен к происходящему, - сказал Хартмут. - Это правда, что лорд Вилфрид совершил преступление, которое не следует забывать, а также то, что он использует поддержку Лейзенгангов леди Розмайн, чтобы вернуть политический капитал, который он потерял, совершив указанное преступление. Прежде чем согласиться на помолвку, он знал, что получит подобную критику. А если по какой-то причине он этого не понимал, значит, он просто был слишком наивен.

Это была суровая оценка, которую, вероятно, разделяло большинство дворян... или, скорее, большинство знати из родной провинции Лейзегангов. Рихарда, напротив, воспринимала ситуацию гораздо более снисходительно. Этого следовало ожидать, учитывая, что она так долго служила Сильвестру и знала Вилфрида с самого его рождения.

Любимая дочь предыдущего графа Лейзеганга подверглась неуважению после того, как он позволил ей выйти замуж за кандидата в эрцгерцоги, который должен был стать следующим эрцгерцогом Эренфеста. Несмотря на то, что она была уговорена быть первой женой, вмешательство леди Габриэлы Аренсбахской сместило ее на позицию второй. Кроме того, кандидат в эрцгерцоги из-за боязни вызвать раздор во всем герцогстве, был удален из соревнования за титул ауба, став, таким образом, графом Грошелем.

Эрцгерцог, правивший в то время, приказал, чтобы тогдашний граф Лейзеганг выдал свою младшую дочь замуж за Бонифация, чтобы восстановить порядок в герцогстве. Бонифаций, однако, не выказывал никакого желания занять трон эрцгерцога и добровольно уступил его своему младшему брату.

Младший брат, о котором шла речь, взял в жены Веронику, дочь леди Габриэлы, которая стала плохо обращаться с внуками предыдущего графа Лейзеганга. Гиб, правитель самой богатой провинции, постепенно отдалялся все дальше и дальше от правящей семьи. Месяцы и годы, которые он провел, терпя это унижение, были долгими и болезненными, и в конце концов он почувствовал, что опозорил своих предков.

Как считал Хартмут, не было абсолютно никаких шансов, что они когда-нибудь смогут полностью принять Вилфрида, которого воспитывала Вероника, как своего ауба.

-   Тот, кто не выносит критики и не стремится доказать свое превосходство, не подходит для того, чтобы стать аубом, - продолжил Хартмут. - До тех пор, пока он пребывает в роли того кто жениться на леди Розмайн, он должен стараться быть в состоянии не уступать ей ни в чем. При нынешнем положении вещей, это будет весьма затруднительно.

-   Хартмут, достаточно, - сказала я. – Понимания что тебя ожидает жесткая критика не всегда достаточно, чтобы сохранять спокойствие выслушивая её. Важно то, что Вилфрид сделает дальше. Хотя, что более важно, действительно ли граф Лейзеганг оставил эту свою идею? Судя по тому, что он стремился остаться в замке как можно дольше, мне так не кажется...

Брунгильда, которую как его близкую родственницу, попросили выяснить мнение Прадеда, вышла вперед, чтобы сделать пояснение.

-   Леонора и я были приглашены навестить его, и пока мы были там, нас бесконечно расспрашивали о ваших вкусах и предпочтениях, леди Розмайн. После этого он выразил озабоченность тем, что вам угрожала эрцгерцогская чета, чтобы вы не стали следующим аубом, точно так же, как леди Вероника оскорбила лорда Фердинанда, чтобы помешать ему.

Брунгильда решительно отвергла эту идею и подчеркнула, что я в хороших отношениях с эрцгерцогской четой. Леонора, как племянница графа Лейзеганга, также сообщила, что я не желаю становиться следующим аубом.

-   Когда я сообщила ему, что вы не привыкли к благородному обществу из-за вашего воспитания в храме и что вы не намерены становиться следующим аубом, он был чрезвычайно тронут.

-   Он был... тронут? - Переспросила я, сбитая с толку. Трудно было представить себе такую реакцию на то, что я воспитывалась в храме, учитывая, как это воспринималось большинством дворян.

-   Это то, что сказал мне Отец, похоже, ваше абсолютное совершенство поразило его, - сказал Хартмут. - У вас идеальная родословная, огромный объем маны и список впечатляющих достижений, несмотря на обстоятельства вашего рождения. Он сказал, что никто в истории не был более достоин звания святой. Как бы мне это выразить...? Ваша репутация святой распространилась гораздо быстрее благодаря усилиям предыдущего графа Лейзеганга.

Леонора улыбнулась, услышав это, — не потому, что ей было приятно, а потому, что она была совершенно измучена, зная, что ее усилия переубедить его оказались полностью напрасны.

-   Похоже, он будет поддерживать вас всем, чем может, так что вам не нужно будет беспокоиться о своем воспитании в храме. Мы много раз отказывались ради вас, говоря, что это было не то, чего вы хотели, Прадедушка из за своего возраста плохо слышит, но как то так получается что слышит он только то что он хотел услышать в этих дискуссиях. Поэтому невозможно сказать, что он «услышал», а что нет...

Ээ! П-Прадедушка?!

У меня начала болеть голова, когда я поняла, что он все равно продолжит интриговать ради моего возвышения.