Почему у него было такое лицо?
Адель, лежа в постели, неожиданно вспомнила разговор с Чезаре, произошедший на балу.
«Этого просто не может быть. Вы ведь не из тех, кто способен искренне любить».
В тот момент выражение лица Чезаре было очень странным, совершенно не таким, каким его можно было бы себе представить. Всегда уверенный в себе мужчина вдруг выглядел так, будто его глубоко ранили.
Но ведь это невозможно.
Адель перевернулась на другой бок, чувствуя непонятную тревогу.
Она думала, что никогда не сможет ранить его словами, как ножом. Это было очевидно как с физической, так и с социальной точки зрения.
Но в тот момент Чезаре выглядел так, будто кто-то ударил его в самое слабое место, разрушив даже прочную внешнюю оболочку.
Он молча смотрел на Адель, затем отступил на шаг. А уже через мгновение снова надел на лицо обычную игривую, расслабленную улыбку.
— Хорошо знаешь меня.
Чезаре явно дал понять, что не хочет продолжать разговор, поэтому Адель просто ушла.
Она мысленно перебирала сказанное, пытаясь понять, не ляпнула ли чего лишнего. Однако ничего, что могло бы задеть Чезаре, она не вспомнила.
Наверное, это как-то связано с его знакомыми дамами.
Адель попыталась забыть их разговор и перевернулась на другой бок.
Он сам это признал. Этот мужчина никогда не будет вешаться из-за какой-то женщины. Он это знает, поэтому и общается с ними так легкомысленно…
С этими мыслями она постепенно провалилась в сон.
«Я тебе верила».
«Комната звезд» погружалась во мрак. Тусклый свет свечей, мерцающих и колеблющихся, освещал только стол, за которым сидели Ева и Чезаре.
Ева лихорадочно водила пером по бумаге.
«А ты меня разочаровал».
Она сурово смотрела на сидящего напротив внука.
Чезаре безразлично курил сигару — то, чего он никогда не позволял себе в ее присутствии. Всегда острый, будто готовый пронзить взгляд, казался теперь апатичным.
Однако Ева понимала, что эта апатия только маска. Ее внук изучал науку правления и хорошо знал, как превращать любую негативную эмоцию в спокойное, уверенное выражение.
Зная это, Ева испытывала страх.
«Оставь подготовку свадьбы Аделаиды. Они с Эзрой поженятся, и я сама займусь этим. Я также позабочусь о том, что произошло на балу. А ты тем временем лучше займись собой».
Чезаре глубже погрузился в кресло, держа сигару в зубах.
— Главой семьи все же являюсь я.
Слова прозвучали медленно, что было совсем не похоже на него.
«Но я здесь председатель. И не забывай, что я закрываю глаза на то, что ты превратил обычную уличную девушку в Буонапарте. Это для твоего же блага».
— «Для блага»…
Чезаре повторил вполголоса.
— Для нашей госпожи Евы «благо» — это я, женящийся на Лукреции.
«По крайней мере, она тебя любит».
Ева смягчилась, словно пыталась его успокоить.
«Чезаре, как твоя бабушка, я хочу, чтобы ты был счастлив. Я надеюсь, что ты женишься на женщине, которая будет любить тебя».
Его золотистые глаза, покрытые тенью, устремились на нее, а затем он коротко хмыкнул.
— Как скажете.
После этого герцог снова выпустил струю дыма, словно всем своим видом показывая, что ему все равно.
Ева, крепче сжав перо, снова принялась писать.
«Ты должен меня слушаться. Иначе я использую свои полномочия председателя и вышвырну девчонку из Сантанара».
Когда Ева взялась за дело, подготовка к помолвке пошла с невероятной скоростью. Место и дата были назначены молниеносно.
Через две недели. Парк Сан-Андреа.
Адель, устроившись у окна, впервые за долгое время развернула газету. Статьи о предстоящей помолвке были повсюду.
«Скандал на балу герцога Торлонья: пересмотр событий!»
«Почему госпожа председательница Ева, отошедшая от дел, снова вмешалась? Из-за проступка герцога Чезаре?»
«Пальмина Джинобль осуждает нездоровые отношения между Буонапарте!»
«Позор Эзры Делла Валле: молчание семьи имеет свои причины…»
Газета пестрела сенсационными заголовками. Все они, однако, сходились на одном: несмотря на все произошедшее, союз Буонапарте и Делла Валле неизбежно состоится.
Листая газету, Адель вдруг наткнулась на небольшую заметку.
«Реализация проекта реконструкции Киморы вступила в финальную стадию».
Реконструкция Киморы?
Озадаченная, она попыталась вчитаться, но подробностей в статье не было.
Адель сложила газету и спросила у Эфони:
— Были письма?
Служанка слабо улыбнулась и покачала головой.
— Ничего не приходило.
— Понятно…
Адель посмотрела в окно, а затем достала из ящика несколько открыток.
После бала отправитель этих открыток неожиданно перестал выходить на связь.
Помолвка идет своим чередом, так что разрывать ее он не собирается, но…
Должно быть, его гордость была задета.
Только сейчас она вспомнила, что среди занятий аристократов есть рукопашные схватки, и что Чезаре был невероятно хорош в любом виде физической активности.
Если начну утешать Эзру, то это только сильнее ударит по его гордости.
Она тяжело выдохнула, привалившись спиной к стене. Взгляд скользнул по открытке, лежавшей на столе. Где-то в груди шевельнулось странное, смутное чувство.
На самом деле, была еще одна проблема.
Тот день. Когда Эзра поцеловал ее в шею, она осознала одну вещь.
Прикосновения одного человека вызывает отвращение. Прикосновение другого — нет.
Осознание, которое она вовсе не хотела принять. Адель решила закопать его где-то в глубинах своего разума.
Просто забудь. Я ведь пообещала стать хорошей женой. Вот и все.
К счастью, после того дня ей так и не пришлось столкнуться с Чезаре. Казалось, он заперся у себя в комнате, прекратил ежедневные тренировки и даже не принимал ни журналистов, ни других аристократов.
Все дела Буонапарте теперь вела председательница Ева. В то время как вокруг витала напряженная атмосфера, единственным, что шло гладко, словно под парусом при попутном ветре, была помолвка, которую устраивала она.
Однажды Ева вызвала Адель. Местом встречи была «Комната звезд». Ева сидела за столом, неспешно попивая чай.
«Да пребудет с тобой богиня».
В отличие от прошлой встречи, на ее лице не было и следа улыбки. Казалось, годы и тяжелые заботы вытравили ее изящную, но некогда жизнерадостную мимику.
Ева протянула чашку с чаем:
«Улун с гор Канюа».
— Благодарю вас.
Это была встреча, выдержанная в строгих рамках этикета. Однако обе женщины знали, что разговор идет не ради чая, а потому ни одна, ни другая не затягивали с предисловием.
«У меня к тебе вопрос. Надеюсь, ты ответишь честно».
— Да, конечно.
Ева посмотрела на Адель усталым, печальным взглядом, после чего взяла перо и стала медленно писать что-то в своем блокноте.
«Аделаида, твое мнение по поводу вопроса, который я задала тебе в прошлый раз, не изменилось?»
Адель на мгновение задумалась, пытаясь вспомнить, что именно она тогда ответила.
«Ты ведь не влюблена в Чезаре, правда?»
Адель уже собиралась повторить свой прежний ответ, но неуловимая заминка все же появилась в ее словах. Настолько короткая, что даже сама Адель этого не заметила.
— Нет.
Ева долго изучала девушку взглядом, словно пытаясь понять скрытый смысл ее слов.
Адель спокойно встретила этот взгляд.
Закончив свой немой анализ, Ева аккуратно положила блокнот на колени, обхватила голову руками и слегка наклонилась вперед.
Она не плакала, но выглядела невероятно уставшей. Адель молча смотрела на ее слабые, согбенные плечи.
Неужели такой ответ мог поколебать даже столь опытного политика как госпожа Ева?
Пока Адель терялась в раздумьях, Ева вновь взяла себя в руки, выпрямилась и снова подняла перо.
«Спасибо за честный ответ».
— …
«Ходят слухи, что между тобой и Эзрой возникло напряжение. Это так?»
— Мне трудно ответить, поскольку я не получала от лорда Эзры никаких вестей.
«А как сама считаешь?»
Адель на секунду замерла, но тут же ответила с видимым спокойствием:
— Мое желание быть полезной дому Буонапарте остается неизменным.
Ева взглянула на нее пристально и задумчиво.
«Ты невероятная девушка».
Ее интонация была странной, но не насмешливой. Поэтому Адель лишь молча кивнула.
«Скоро карнавал. Возможно, вам с Эзрой стоит вместе посетить его. Я не настаиваю, но… вы ведь будете жить под одной крышей. Избегать общения — не лучшая идея».
— Да, я пойду.
«Я скажу Делла Валле».
— Хорошо.
Казалось, разговор подошел к концу, но Ева внезапно добавила:
«До конца свадебной церемонии, пожалуйста, избегай встреч с Чезаре».
Выйдя из «Комнаты звезд», Адель снова и снова прокручивала в голове их разговор.
Это звучало как приказ.
Впечатление такое, будто весь разговор вел к последней фразе.
Вероятно, Ева считала, что Чезаре испытывает к ней чувства. После скандала на балу подобные подозрения казались логичными.
Даже Адель это немного удивляло.
Почему он так поступил?
Это было похоже на… ревность?
— Ха! — выдохнула Адель, усмехнувшись своим мыслям.
Чезаре и ревность? Нелепица.
Она вдруг вспомнила слова, которые Ева говорила ей когда-то давно: «У меня с мужем были хорошие отношения. До самой его смерти. Роуэн и Катерина тоже прекрасно ладят. Они так подходят друг другу. Чезаре рос, видя их. Поэтому он…»
Он что?
Адель слегка покачала головой, отгоняя воспоминание. Какое бы продолжение ни имели эти слова, ее это уже не касалось.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления