Онлайн чтение книги Высшее общество High Society
Глава 45

Это была довольно изысканная записка для письма младшей сестре, которая живет с братом под одной крышей. Листок голубой бумаги был куда приятнее на ощупь, чем простая бумага, а густые синие чернила отлично сочетались с аккуратным почерком Чезаре.

— Когда получаете карточку, полагается ответить, — сказала Эфони, стоявшая позади. Затем, немного поколебавшись, она осторожно спросила:

— Вам, возможно, трудно писать?

Адель не сразу смогла ответить. В голосе прозвучала легкая усталость:

— Нет, я умею писать.

Эфони застыла в смущении, не зная, что сказать. Адель подошла к бюро, и служанка, наконец, заговорила:

— Простите, миледи...

— Все в порядке.

Чистильщица обуви всегда выглядит в глазах других немного глупо.

Адель устроилась за бюро, впервые сев писать что-то серьезное.

— Бумагу нужно подобрать особенную. Простая здесь не подойдет, — заметила она.

Эфони, стараясь исправить свою оплошность, быстро предложила:

— Для Буонапарте изготавливают специальную бумагу. Она очень высокого качества. Используют древесину из Сорока. А торговлю с Сороком...

— Буонапарте монополизировали, — закончила Адель.

— Да. Чтобы показать величие рода, важно использовать эту бумагу, — подтвердила Эфони, доставая несколько листов той же голубой бумаги, что прислал Чезаре. Каждый листок был красивого, чистого оттенка.

— А какого цвета чернила? — спросила служанка.

— Такого же, как у брата, — темно-синие, — решила Адель.

Если не знаешь, что выбрать, поступай как Чезаре. Он — прирожденный аристократ, его выбор безупречен.

Эфони достала стеклянную чернильницу и открыла ее.

— Какую перьевую ручку выберете?

Адель и не подозревала, что в ящике стола может быть столько всего. Взгляд скользнул по ряду ручек с перьями лебедя, черного лебедя, павлина, зимородка и петуха. Она выбрала перо синего зимородка.

Когда она погружала ручку в чернила, Эфони осторожно коснулась ее локтя.

— Писать нужно так, чтобы локоть не лежал на столе. Бумагу держите прямо перед собой и наклоните ее на пятнадцать градусов.

Оказалось, что даже писать в высшем обществе надо по-особенному. Когда поза была исправлена, Эфони снова немного смутилась.

— Если вам нужно какое-то руководство для ответа...

— Нет, не нужно. Я знаю Дуранте, — сдержанно ответила Адель.

Она столько раз перечитывала его произведения, что не испытывала никаких сомнений, начав писать:

Дорогой брат Чезаре,

Сила любви умиротворяет нашу волю, позволяя лишь взирать на то, что уже имеем, и не желать большего.

Время, проведенное с вами, было для меня столь же радостным, как если бы я могла взойти к звездам, однако...

Если бы я пожелала стремиться к чему-то более высокому, я бы осознала, что мои желания противоречат воле того, кто поместил меня здесь.

Даже в своей занятости вы проявили милосердие, уделив внимание своей сестре. В вас милость, в вас любовь, в вас величие, и все блага, что существуют среди творений, сосредоточены в вас.

Адель Буонапарте.

Почерк, конечно, был далек от изящества Чезаре, но все же часы, проведенные у реки, когда она выводила буквы на песке, не прошли даром. Это было достаточно приемлемо.

— Ну как? — спросила Адель, показывая записку Эфони.

Эфони, явно удивленная, сперва потеряла дар речи, но потом все-таки заговорила:

— Вы сразу придумали ответ?

— Это же Дуранте, — безэмоционально добавила Адель, — я уже читала это.

— Понятно, — кивнула Эфони.

— Плохо?

— Нет, наоборот... Даже лучше, чем я могла ожидать. Обычно так глубоко не пишут.

Может, это перебор?

Адель задумалась, но Эфони быстро взяла карточку.

— Этого достаточно. Хорошо. Думаю, в дальнейшем я смогу лишь слегка помочь с оформлением таких карточек.

Адель кивнула. Ее немного радовало, что ее усилия, пусть и небольшие, принесли результат.

Когда записку отправили с помощью служанки, Адель, как и накануне, отправилась в «Зал Арии» под эскортом Эгира.

«Зал Арии» был по-прежнему великолепен, хотя казался немного пустынным, как золотой трон, оставленный без хозяина.

Неужели отсутствие одного мужчины в белой рубашке с широкими плечами может сделать комнату такой пустой? Он действительно особенный человек.

Видимо, богиня наделила его при рождении всем, что было ценным, прекрасным и достойным в этом мире.

Но Чезаре слишком далек… слишком.

«Восхитительным был я, а Аделаида просто суетилась».

«Аделаида ест так, что я сам наелся, глядя на нее».

Иногда слова Чезаре, сказанные без особого умысла, глубоко ранили Адель. И оттого, что он не придавал этим словам значения, ей становилось еще горше.

Эти моменты копились, и Адель ощущала нарастающую усталость. Она все меньше хотела встречаться с ним.

Но, к счастью, морская богиня, похоже, продолжала покровительствовать ей, и ее желание было исполнено.

— С сегодняшнего дня я буду вести уроки танцев, — сказал Эгир, проводя ее в центр зала.

Адель, ожидавшая, что обучением будет заниматься некая дама, внимательно смотрела на Эгира.

Юноша с рыжими волосами, под черным плащом висел меч.

Конечно, мне не к лицу осуждать, но он совершенно не выглядит тем, кто способен учить танцам.

— Простите, но могу я спросить: брачиере всегда участвует в танцах?

— Обычно это работа чичисбео.

Чичисбео?

Адель озадаченно замолчала. В новой жизни аристократки больше всего ее смущали такие нюансы. Обычаи, которые казались слишком современными для книг.

— Брачиере и чичисбео — это разные вещи?

Эгир на мгновение задумался, прежде чем ответить:

— Чичисбео сопровождает даму не только в свете, но и в политических и экономических делах. Поэтому чичисбео должен обладать властью и богатством. Брачиере же...

Эгир слегка нахмурился, как это делают люди, когда пытаются объяснить что-то абстрактное.

— Если проще, брачиере — это своего рода высокопоставленный слуга. Он ближе к лакею, но служит только одной даме. И все же брачиере должен быть из высшего общества.

— Что-то вроде младшего сына из дворянского рода?

— Да.

— И чем он отличается от рыцаря-слуги?

Эгир замолчал. Тишина повисла между ними. Адель кивнула:

— Думаю, этого объяснения достаточно. Спасибо.

— …Все, что вам нужно помнить, это то, что я прислуживаю вам во всем.

Невероятно, даже без ярких эмоций можно понять, что человек старается.

Адель протянула ему руку с легкой улыбкой.

— Прошу вас, помогайте мне.

— …Я буду служить вам изо всех сил.

Рыжеволосый брачиере коротко поцеловал ее руку.

От человека с таким серьезным лицом не ожидаешь подобных романтических жестов.

Но Эгир сделал это совершенно естественно и непринужденно.

— Начнем урок?

— Ваш брат хочет, чтобы вы практиковали вальс.

— Тогда пусть будет вальс.

Эфони поставила пластинку, и мелодия вальса разлилась по огромному бальному залу.

Эгир поднял руки, принимая нужную позу. Адель сделала то же самое.

Едва она шагнула к нему и они сомкнулись в танце, Адель тут же ощутила разницу между Эгиром и Чезаре.

Эгир был не так высок, как Чезаре. Его рост был на уровне среднего мужчины в Форнатье. Чезаре был куда выше и обладал более внушительным телосложением.

Однако тело Эгира было плотным и крепким, словно созданным из чистых мышц.

Адель, удерживая взгляд красивых голубых глаз, начала шагать в ритме вальса.

Не было той магии, что кружила ей голову при танце с Чезаре, зато на душе было спокойно. Пусть движения Эгира были немного скованными, он был надежным партнером для танца, не вызывавшим у нее тревог.

И его взгляд был простым, лишенным тех плотоядных ноток, которыми отличался взор Чезаре.

— Сэр Эгир, давно ли вы служите моему брату? — первой заговорила Адель, продолжая смотреть в его голубые, как у Эфони, глаза.