Онлайн чтение книги Высшее общество High Society
Глава 128

Три сада за окном. Просторная комната.

Чезаре швырнул ее на белоснежное постельное белье.

Адель, отброшенная на мягкое покрывало, в панике огляделась. Ничего, что можно использовать как оружие.

Тут на нее упала тень. Она подняла голову.

Чезаре уже сидел на ней сверху и смотрел вниз.

— Адель Виви.

Голос дрожал от возбуждения.

— Не Аделаида Буонапарте…

Он провел ладонью по ее левой руке, затем сжал запястье. По коже пробежал электрический разряд.

— Ты ведь можешь стать Адель Буонапарте.

Адель побледнела.

— Не…!

Она не успела договорить — поцелуй накрыл губы. Влажный язык Чезаре проглотил дыхание, толкнулся внутрь, словно хотел заполнить собой всю ее глотку.

Адель дернула головой, пытаясь вдохнуть. Чезаре последовал за ней, проникая еще глубже. Его руки обвили ее спину, прижали к себе, сдавили так сильно, что казалось, он выдавит из нее всю душу.

Адель в последний момент прикусила ему язык. Чезаре резко отпрянул и поморщился, но, черт возьми, даже не застонал.

— …

Он медленно провел языком по губам, слизывая кровь. Внезапно его золотые глаза вспыхнули.

— А!

Он резко дернул ее к себе, вцепился в тело. Пальцы сжались так, что у Адель закружилась голова — сила его хватки приносила боль, но вместе с ней… и странное наслаждение.

— Не хочу!

Она отчаянно замахала руками и ногами, но все было бесполезно. Чезаре оседлал ее бедра, даже не пытаясь ловить руки.

Он впился губами в шею, словно обезумел. Оставил следы зубов, слизал их языком, а потом и вовсе вгрызся в ткань ее одежды.

— А… А-а-а-а-а!

Адель кричала и плакала, но в этом вопле была не только злость. Ее собственное тело начинало ждать чего-то, и от этого становилось только противнее.

И тут Чезаре снова двинул рукой.

— Хик…

Адель резко замерла, проглотив крик. Ее бившиеся в воздухе руки и ноги застыли.

Страшно.

Из глаз потекли слезы. Его рука проникала туда, чего даже она сама никогда не касалась.

Чезаре вцепился зубами в шею и начал двигать пальцами, словно маленькая рыбка, пробирающаяся в узкую щель.

А дальше… пришло удовольствие.

Такое отвратительное, унизительное удовольствие.

Нет. Только не так…

Грудь Адель сотрясалась от коротких судорожных вздохов. Наверное, из-за того, что она прекратила сопротивляться, Чезаре немного ослабил хватку.

Адель закрыла лицо ладонями.

— Угх…

Даже сейчас последнее, что оставалось у нее, — это попытка сдержать стон. Она задыхалась от рыданий, которые срывались резкими, обрубленными всхлипами.

Было так больно. Так унизительно. Ее собственное тело отзывалось на прикосновения мужчины, которому было плевать на любые чувства.

Чезаре внезапно замер.

— …В чем, черт подери, проблема.

В его голосе звучало бессилие. Он убрал руку и отстранился.

— Почему… ты просто не можешь это принять?

Снаружи грохнул гром, влившись в свист ветра и шум дождя. Голос Чезаре, смешанный с бурей, звучал еще опаснее, чем обычно.

— Второй сын Делла Валле — разве он ровня главе рода Буонапарте?

Он хрипло рассмеялся.

— И все равно… Почему ты… Ты что, слепая?

Этот смех был похож на ледяное лезвие, но в нем не было ни капли злости.

Адель тяжело дышала, глядя на него, как загнанное в угол животное.

Чезаре слегка опустил голову, и мокрые пряди закрыли лицо. Видны были только стиснутые губы.

— Разве это так сложно? Все так делают. Ради мести Эзре. Ради моих денег. Почему бы тебе просто не притвориться?

— …

— Тогда я…

Чезаре замолчал. Затем выдавил из себя тихий смех.

— …Тогда я сам поверю. Я бы поверил…

Этот смех звучал как крик.

Адель вдруг почувствовала, что теряет почву под ногами.

Но еще сильнее в ней росла обида.

— Почему…

— …

— Почему ты говоришь такие вещи?

Чезаре медленно поднял голову.

Адель невольно сглотнула.

Глаза, которые раньше напоминали два ослепительных солнца, сейчас дрожали, отчаянно пытались за что-то зацепиться.

И все же, как ни странно, Чезаре… улыбался.

Хотя белки глаз у него покраснели, а уголки губ дрожали, ямочка на щеке проступила четко и глубоко.

Это не вызывало жалости. Это давило, подавляло — упорное, ожесточенное упрямство его гордости.

— Конечно же, я…

От Чезаре исходил жар. Вены на шее вздулись, а прищуренные глаза дрожали, будто пламя в раскаленной печи.

— Ты можешь любить этого гребаного Эзру, но я…

Каждое слово давалось ему с трудом. Даже тот, кто его ненавидел, не смог бы смотреть на него сейчас равнодушно.

— И все же я…

Чем больше в его голосе проступало отчаяние, тем яснее Адель понимала.

Она поняла, почему он тогда, когда она сама пришла к нему в комнату, прогнал ее.

Он не хотел, чтобы его видели таким. Не хотел показывать, как рушится его гордость.

И что бы он ни сказал дальше… Стоило этим словам сорваться с его губ, и Чезаре сломается.

Осознание пришло, как удар молнии.

«Мой муж и я жили хорошо. Роуэн и Катарина тоже. Чезаре рос, наблюдая за нами. Поэтому этот ребенок…»

Он не вступил в брак по расчету, хотя ему давно пора было это сделать. Он всегда искал что-то другое, что-то большее.

И вот теперь он пытался вытащить наружу нечто слишком драгоценное.

Слишком ценное, чтобы показать среди лживых змей высшего общества.

Даже зная, что этим он разобьет сам себя.

Понимание сплелось воедино, словно созвездие, и лицо Адель болезненно исказилось.

Чезаре смотрел на нее так, будто был готов убить. Но теперь она понимала: это был всего лишь страх отказа.

…Не надо.

Но знать этого она не хотела.

— Не говори. Я не хочу слышать!

Адель резко выдохнула, почти задыхаясь от волнения.

Чезаре замер. А потом вдруг рассмеялся — так, будто отпустил все разом.

— А разве я когда-нибудь слушал, что ты говоришь?

— !..

— Адель Виви.

В его золотых глазах, пожравших столько гнева, вдруг появилась обреченность.

— Я лю…

Адель не успела осознать, что делает. Ее пальцы вдруг сами схватили его руку.

Это было неразумное, неосмысленное движение. Она и сама испугалась того, что только что сделала.

— …

— …

Чезаре замолчал и посмотрел вниз, на их руки.

Адель тоже уставилась на сцепленные пальцы, ощущая, как бешено колотится сердце.

Что ты творишь, Адель Виви…

Адель стиснула зубы. Позор, который он оставил внутри нее, все еще бурлил в животе.

Она не хотела слышать, как он называет вслух это чувство.

И все же…

Она знала: если услышит, то дрогнет. Потому что в том, как он старался казаться безразличным, было что-то пугающе знакомое — словно она смотрела в зеркало.

Если бы той ночью она действительно отдалась ему, то утонула бы в унижении.

Чезаре загнал ее в угол, но отчаяние копилось в ней задолго до него. Она больше не могла сдерживаться и потому решила сжечь все дотла. Жалкая попытка оправдать себя.

Он это понял. И отпустил ее. Завязав на обугленных останках ее гордости красивый бант.

Наверное, потому что сам обманывал себя ничуть не меньше.

Я не могу не ненавидеть его.

Но и полностью оттолкнуть тоже.

Он был тем, кто вытащил меня из грязи Киморы.

«У тебя отлично получается!»

Она не могла забыть, как он рассмеялся, когда они танцевали в первый раз.

Он был единственным, кто видел в ней человека, несмотря на ее прошлое.

Ты правда выберешь его? Обратного пути не будет.

Адель крепко зажмурилась, но это не помогло. Слезы все равно потекли.

— …Это последний раз.

Глаза Чезаре расширились. А в следующий миг она уже тянулась к нему, обвивая руками шею.

Их тела рухнули на постель.

Чезаре застыл, но Адель прижала его к себе крепче.

Последний раз. Последний раз прижаться к этому гордому мужчине. Если он солнце — сгорю. Если утренняя звезда — замерзну.

— …Адель.

Его голос был тихим, но она ответила.

— Чезаре.

Это была ночь, полная рыданий.

За окном барабанил дождь, и в такт ему Адель тяжело дышала.

Чезаре жадно обнимал ее, будто умирающий от жажды, который наконец нашел воду.

Горячее тело, нежные прикосновения, почти щекотные…

Каждое движение сопровождалось поцелуем — лоб, брови, веки, переносица, щеки.

— Адель…

Его голос был хриплым, сорванным. Он снова и снова тянул ее к себе, гладил, впивался губами.

Его губы не оставили нетронутым ни одно место.

— Ах…

Казалось, что там, где он целовал, кожа плавилась.

Чезаре не остановился, пока не добился того, что ее тело буквально растаяло, как джелато.

Только тогда он прижался к ее влажному от пота лбу.

— Адель…

— …

Она лишь молча сжала его в объятиях, не сдерживая слез.

Чезаре медленно, словно сдавливая внутренности, проник внутрь. Его движение сопровождалось тихим, едва различимым вздохом, почти растворенным в воздухе.

— !..

— Ха…

Почти одновременно вырвался горячий стон. Адель задыхалась, судорожно ловя воздух, но Чезаре не переставал осыпать ее поцелуями.

— Адель… Виви… Адель… моя…

Его дрожащий шепот звучал, словно благодарственная молитва, возносимая богам.

В какой-то момент мысли исчезли вовсе. От макушки до кончиков пальцев пробежал разряд удовольствия, пронзающий ток.

Когда дыхание сбивалось, когда она, закинув голову, жадно ловила воздух, Чезаре лишь целовал ее влажное горло, но ни на мгновение не замедлял ритма.

Адель плакала. Почему — не знала. Просто вдруг почувствовала себя так, словно только сейчас, в этот миг, родилась на свет.

Ее глухая, беспросветная тревога передалась и Чезаре. Он крепко обнял ее своими сильными руками, на мгновение замер, затем, словно колеблясь, спросил:

— Адель… Просто хочу уточнить…

После долгой паузы он, наконец, выдавил:

— Ты и Эзра…

Наполовину потерявшая себя, Адель с трудом разлепила губы. Голос ее был сух и хрипл.

— Только… бренди…

— …

После этого Чезаре будто что-то отпустил внутри себя.

— Ах… А-а…!

Он больше не сдерживался. Раз за разом ее затапливало волнами удовольствия, настолько сильного, что она уже не могла даже плакать — только содрогаться под ним.

Она не была уверена, слишком увлеченная собственными ощущениями, но казалось, он тоже несколько раз достигал предела. В эти моменты он сжимал ее в руках так, будто собирался раздавить, а мышцы его становились твердыми, как камень.

Когда он, нахмурив брови, судорожно дрожал, опустив длинные ресницы, он казался до нелепого соблазнительным. В какой-то миг она даже ощутила странное, примитивное удовлетворение — будто победила его.

Но стоило ему поднять взгляд, и в следующую секунду он снова прижимал ее к постели, снова захватывал в свой безжалостный ритм.

Остановить его было невозможно. Стоило ей раскрыть губы, чтобы сказать «хватит», он тут же заглушал ее поцелуем, и наслаждение вновь поднималось внутри, как прилив, заставляя ее забыться.

Он был весь сосредоточен только на ней. Адель чувствовала это каждой клеточкой кожи. Чезаре не пропускал ни единого ее вздоха, ни одного дрожащего движения. Он относился к ней как к королеве, и под ним она лишь тихо всхлипывала.

Гордость была отброшена, но в этом не было унижения.

Так прошла ночь.

Перед тем как провалиться в сон, измученная, разбитая, Адель ощутила горячие, почти благоговейные ладони, скользнувшие по лицу.

— Адель…

Чезаре коснулся ее щеки губами, и что-то теплое упало ей на кожу. Дрожащий шепот прозвучал как заклинание.

— …люблю тебя.

И, пока она засыпала, ей показалось, что шум волн, всегда звучавший у нее в ушах, наконец стих.