Эгир застыл на месте.
— Есть еще нерешенные вопросы. Возможно, в итоге мы расстанемся. Или, как вы с Клариче говорите, его чувства постепенно остынут. Но...
Адель пробормотала, глядя на линию горизонта:
— Я не могу толком объяснить, но, кажется, именно этого я и хотела.
Роскошь сомнений, порожденных не борьбой за выживание, а исключительно эмоциями и желаниями.
— Думаю, я завидовала этому. Возможности раздумывать, ошибаться…
Когда Чезаре впервые взял ее за руку и ввел в высший свет, она считала всех его представителей пустыми и фальшивыми.
Но теперь она понимала — сама ничем не лучше. Стоит насытить тело, и человек начинает искать что-то иное, облаченное в другую ценность.
— Видимо, человек неизбежно стремится заполнить пустоту в душе.
Адель улыбнулась, словно говоря это самой себе.
— Как и вы, милорд, сумели выйти из-под власти Чезаре и… полюбить меня.
Глаза Эгира, чистые и глубокие, как озеро, чуть расширились.
А затем, впервые, на его губах появилась горькая улыбка. Улыбка взрослого человека.
— Да, наверное, так и есть.
Улыбнувшись в ответ, Адель отступила на шаг. Пальцы, которые еще мгновение назад держали его, один за другим разомкнулись, и, наконец, их руки расцепились.
— Спасибо, что все это время защищали меня. С вами я чувствовала себя в безопасности.
Корабль рассекал воду неожиданно тихо для своих внушительных размеров.
Эгир стоял на корме, не отрывая взгляда от удаляющегося порта.
Адель осталась на пристани, провожая его взглядом. К ней приближался Чезаре.
Они, вероятно, будут счастливы.
«Оберегай чистильщицу обуви».
Приказ был исполнен. Он ее защитил. Но...
Неизвестно откуда взявшиеся слезы скатились по щекам. Эгир испытывал лишь одно сожаление.
Если бы я был хоть немного взрослее. Если бы раньше понял свои чувства. Если бы оказался мудрее, чем Чезаре. Если бы встретил Адель немного позже...
Даже когда Адель исчезла из виду, а перед глазами простирался безбрежный горизонт, Эгир не двигался с места.
Чезаре стоял рядом с Адель и молча смотрел, как корабль уменьшался, пока не превратился в едва различимую точку на горизонте. Адель тоже безмолвно смотрела на море, окрашенное предрассветным светом.
Одежда грязная, но, похоже, ран нет. Это радовало.
— Эгир?
— Он ушел.
Адель ответила спокойно. Ее взгляд, устремленный на горизонт, теперь обратился к нему. Глаза были пугающе безмятежными.
Она приняла решение.
В этой явной, холодной отрешенности было что-то, что не давало Чезаре заговорить.
— Пройдемся?
На ее слова он молча протянул руку. Адель мягко улыбнулась и взяла его ладонь.
— Мне нравятся твои руки. Они большие и красивые. И теплые.
Это прозвучало слишком просто, чтобы быть обычной любезностью. В горле пересохло, и Чезаре заставил себя улыбнуться, намеренно придавая голосу шутливый тон.
— Слишком уж похоже на комплимент.
— Просто решила быть честной.
Держась за руки, они медленно пошли по причалу.
Порто-Ниро. Самый грязный порт во всем Форнатье. Но, глядя на корабли и воду, Адель, казалось, испытывала даже некую нежность.
На мочке уха, освещенной утренним солнцем, мягко сияла жемчужная серьга.
— Тебе действительно идет жемчуг.
Слова вырвались сами собой. На самом деле он хотел сказать это еще вчера, на балу. Но тогда его прервала Катарина.
Адель слегка улыбнулась.
— Разумеется.
Она грациозно вступила на песчаный берег. Отпустила его руку и сняла белые туфли, чтобы ощутить песок под ногами.
Этот пляж не был облагорожен, здесь валялись осколки стекла и мусор, но Адель это, похоже, нисколько не волновало.
Надо бы остановить ее, чтобы она не поранилась.
Но почему-то слова застряли в горле. Он просто смотрел, как она с легкой улыбкой опускает ступни в прохладную воду. И это зрелище необъяснимо жгло изнутри.
— Почему ты не уехала с Эгиром?
Адель, приподняв края платья, небрежно ударила ногой по воде и ответила:
— Потому что не было причин.
— Каких?
— Я его не люблю.
А меня?
Он сдержался, чтобы не задать этот вопрос. Потому что боялся ответа. Потому что ее холодное спокойствие слишком напоминало легкость прощания.
Вместо ответа Чезаре, не раздумывая, шагнул в воду прямо в ботинках. Адель наблюдала, как морская вода жадно впитывается в дорогие брюки.
Когда он осторожно сжал ее ладонь, она перевела взгляд на него и сказала:
— Прямо сейчас на моих глазах тонут две тысячи золотых.
— Пять. Ботинки дорогие.
— Ах, вот как.
Слабо улыбнувшись, Адель посмотрела на него. Их взгляды встретились. В тишине ее улыбка постепенно померкла.
— ...Когда мы впервые встретились...
Чезаре сжал ее руку крепче.
— …почему ты был таким жестоким?
Его кровь мгновенно заледенела. В какой-то момент пальцы стали холоднее, чем ее.
— Необязательно было топтать меня ногами.
— …Необязательно.
— Это была моя вина?
— Нет.
— Тогда почему?
Чезаре с трудом выдавил ответ:
— …Меня разозлило, что все пошло не по плану.
До чего высокомерное объяснение.
Адель не рассмеялась. И не осудила.
— Ты ведь знал, что можно просто объяснить словами?
— …Знал.
— Нельзя говорить людям в лицо, что они омерзительны и что от них тошнит. Ты понимаешь это?
— Да.
— Обычно люди не предлагают деньги за секс. Тем более так.
— …Да.
И вдруг ее глаза наполнились слезами.
— Тогда почему ты так унижал меня?
Вместе с дрожащим голосом крупные слезы одна за другой скатывались вниз. Но даже сейчас, раздавленная эмоциями, Адель не позволила себе склонить голову — наоборот, она упрямо смотрела прямо на него.
— Почему? Почему ты обращался со мной как с женщиной, которая готова на все ради денег и власти, хотя я просто хотела выжить? Почему смотрел на меня как на продажную девку? Почему говорил такие мерзкие слова, почему был таким холодным?
Чезаре не отвечал.
Адель хрипло рассмеялась.
— Хочешь, скажу за тебя? Могу себе позволить.
Она резко выдернула руку из его пальцев, отступая назад. Обычно сдержанная, теперь она плакала взахлеб, но в этом рыдании было больше злости, чем боли.
— Потому что что бы ты ни сделал, никто и слова не скажет. Наоборот, если ты вдруг проявишь каплю доброты, все будут только поражены: «Ну, герцог Чезаре не может не быть высокомерным, он же глава Буонапарте! Но для аристократа он, в общем-то, даже довольно сдержан».
— …Адель.
Чезаре, забыв о стыде, потянулся к ней рукой.
— А знаешь, что меня злит больше всего?
Адель отшатнулась, избегая его прикосновения. Солнце стояло у нее над головой, а лицо исказила гримаса.
— Что даже я так думала.
Чезаре замер, и она тоже. Волны уже доходили ей до середины бедер.
— «Ах, столь великий человек снизошел до этого! Да, он был раздражен, да, он швырнул в стену лампу… но ведь не в меня! Если учесть его окружение, это проявление заботы!»
От этих слов сжималось сердце.
Он никогда не думал в таком ключе. Но, вероятно, так и было. Он вел себя именно так, и никто его за это не осуждал.
— Но если отбросить твой статус… это вообще можно назвать заботой?
Нет.
Чезаре бессильно опустил дрожащую руку, наблюдая, как Адель стоит в воде, будто вот-вот шагнет вглубь.
Но даже сейчас он цеплялся за остатки гордости, закрывая глаза ладонью, не позволяя себе показать слабость.
— …Так что мне теперь делать, Адель?
Он стиснул зубы.
— Да, я вел себя с тобой как полный ублюдок. Признаю. Пусть в это трудно поверить, но мне правда жаль.
Отвратительные слова. Они даже не звучали как извинение.
Но в этот момент ему было плевать.
— …Скажи, что мне сделать, чтобы ты не уходила?
Ответа не последовало.
Чезаре убрал руку с лица, его покрасневшие глаза искривились в болезненной улыбке.
— Мне жаль, что я был ублюдком. Меня бесит, что ты плачешь. Но меня еще больше бесит то, что это моя вина, и я ничего не могу с этим поделать. Но даже несмотря на все это… я просто хочу, чтобы ты осталась со мной.
Он на мгновение задержал дыхание, прежде чем снова выдавить смех, кривя губы.
— Прости.
— …
— Но можно ли… хотя бы раз… ты бы простила меня?
Чезаре запихнул сжатые в кулаки руки в карманы, с силой вглядываясь в нее.
— Знаю, что я мерзавец. Я не прошу тебя понять меня. Я говорю, что хочу измениться. Даже если ты меня не любишь — я люблю тебя. Поэтому, пожалуйста, хотя бы раз…
На этом его самообладание окончательно сорвалось.
Он отвернулся, снова закрывая глаза рукой.
Отчаянно. Жалко.
Будущее с Адель рушилось перед ним, оставляя только пустоту.
«Чезаре. Не каждому суждено получить такую любовь. Такое случается не со всеми».
Бабушка была права.
Он только подумал об этом, когда…
— Дурак.
Раздался всплеск воды, и нежные руки обхватили его грудь.
— Несмотря на то, что ты настолько невыносим… я тебя люблю.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления