Онлайн чтение книги Нечестивый муж A Wicked Husband
1 - 168

Глаза Леона расширились, когда он уставился на Чезаре. Кровяные сосуды лопнули в белках его глаз, взгляд налился кровью, когда он встретился взглядом со своим единственным братом. 

 

- А что, если бы я это сделал? 

 

Его голос был резким.

 

- Если бы я тебе солгал, что бы ты сделал?

 

Даже когда Леон пристально посмотрел на него, Чезаре не проявил никакой видимой реакции. В отличие от Леона, который горел эмоциями, Чезаре, казалось, стал холоден.

 

Наблюдая, как меркнет свет в алых глазах Чезаре, Леон почувствовал, как в нем поднимается трудноопределимая, но несомненно негативная эмоция. Она была направлена как на Чезаре, так и на самого себя.

 

- Ты тот, кто все скрывает от начала до конца.

 

Из глубины его существа вырвался темный поток, поглотивший его целиком. В конце концов Леон больше не мог сдерживаться.

 

- Ты жалеешь, что отдал мне трон?

 

Слова были глубоко погребены в нем долгое время, но в тот момент, когда они наконец вырвались на поверхность, они принесли с собой острую боль. Это была боль разрыва связи, которая уже была обречена с того момента, как недоверие закралось в отношения братьев.

 

Некоторое время пространство между ними заполнял только звук дыхания. Чезаре оставался спокойным, даже безразличным, в то время как Леон один хватал ртом воздух.

 

Чезаре посмотрел на него и наконец заговорил.

 

- Я никогда об этом не жалел.

 

Лицо Леона исказила горькая улыбка. Даже сейчас, после всего случившегося, он был единственным, кто потерял самообладание.

 

Комплекс неполноценности, который он прятал в самых глубоких уголках своего сердца, на протяжении многих лет разрастался и гнил в тени.

 

Если бы только ты оставался совершенным.

 

Если бы ты был кем-то недосягаемым для меня, как Бог.

 

Тогда бы я не чувствовал этого. Я бы смирился с тем, что мы с тобой просто разные. Что мои недостатки естественны.

 

Но с того момента, как Чезаре объявил о своем намерении жениться на Эйлин, все начало рушиться. Брат, которого он считал неприкасаемым, сделал глупый, слишком человеческий выбор. И каждый странный, безрассудный поступок, который Чезаре совершил с тех пор, был связан с Эйлин.

 

- …Зачем ты это делаешь? - спросил Леон. - Вся Империя знает о твоей травме. Под пристальным вниманием стольких глаз ты пошел рыться в руинах Пантеона…

 

Было много других безрассудных поступков, которые совершил Чезаре, о которых Леон даже не потрудился упомянуть. Его голос дрожал от недоверия.

 

- Ты готов разрушить все, что мы построили вместе, из-за женщины?

 

- Это верно.

 

- Чезаре!

 

Гнев Леона взорвался, когда он схватил Чезаре за воротник. Но даже при сильном захвате выражение лица Чезаре не изменилось. Леон пристально посмотрел на него с близкого расстояния.

 

- Ты вообще в здравом уме?

 

Впервые губы Чезаре скривились в нечто похожее на ухмылку. Ответ пришел легко.

 

- Если бы я был в здравом уме, я бы ничего этого не сделал.

 

Говоря это, он схватил Леона за запястье. Прожив всю свою жизнь солдатом, Чезаре никогда не колебался, применяя силу. Сила, которую он приложил, заставила Леона дрогнуть и отпустить воротник Чезаре.

 

- …

 

Этого было достаточно. Всего лишь короткое сжатие, но оно оставило затяжную боль на запястье. Впервые за долгое время Леон вспомнил, каким Чезаре видят другие.

 

Единственная причина, по которой он никогда не осознавал чистую физическую мощь Чезаре, заключалась в том, что Чезаре никогда не применял силу против него. Они были близки с детства. В отличие от других братьев и сестер, которые часто ссорились, им никогда не приходилось в этом участвовать.

 

Или точнее было бы сказать, что они никогда не ссорились, потому что Чезаре всегда был равнодушен? Возможно, конфликтов не было просто потому, что Чезаре никогда не был вовлечен настолько, чтобы вступить в ссору.

 

Леон неосознанно сделал шаг назад. Его запястье слегка дрожало там, где его держал Чезаре.

 

- Итак, брат.

 

Голос Чезаре не изменился с того момента, как он спросил в первый раз.

 

- Ты что-то от меня скрываешь?

 

На этот раз Леон не смог ответить другим вопросом. В тот момент, когда Чезаре впервые спросил, ему на ум пришло оно воспоминание.

 

Это была единственная ошибка.

 

Когда имперская армия одержала верх, убив наследного принца Кальпена, народ Империи ликовал, но дворяне - нет. Большинство сделали ставку на победу Кальпена.

 

Герцог Фарбеллини, который присоединился к императорской семье Траон, был одним из немногих дворян, которые приветствовали победу. Однако, поскольку война продолжалась, и граждане Империи начали скандировать имя Чезаре, Герцог изменил свою позицию.

 

Он сделал ставку не на Чезаре, а на Леона.

 

«Каким бы великим героем войны он ни был, его имя не должно затмевать имя Императора».

 

Герцог Фарбеллини хотел иметь правителя, которым он мог бы манипулировать. Чезаре, которого невозможно было контролировать, слишком быстро обрел много власти, и поэтому Герцог стремился уменьшить его влияние.

 

«Я желаю победы для нашей нации больше, чем кто-либо другой, Ваше Величество. Я хочу только исправить небольшой дисбаланс».

 

План состоял в том, чтобы нанести Чезаре ровно столько политического ущерба, чтобы запятнать его репутацию. Ничего экстремального, но достаточного, чтобы ослабить его растущее влияние.

 

Сначала Леон посмеялся над этим. Но по мере того, как уговоры продолжались, а имя Чезаре заполоняло газеты, в нем зародилось неприятное чувство.

 

В тот день он просматривал отчет об Эйлин. По просьбе Чезаре Леон назначил людей для периодического наблюдения за Эйлин Элрод.

 

Пока он читал отчет, к нему в гости пришел герцог Фарбеллини. Не задумываясь, Леон сказал.

 

Это было всего лишь короткое, простое предложение.

 

«У Чезаре есть человек, которым он дорожит».

 

В тот момент, когда Герцог осознал значение этого заявления, его глаза засияли.

 

Этого было достаточно. Леон понятия не имел, что сделал Герцог потом. Он отмахнулся от разговора как от мимолетной ошибки, загнав его на задворки своего сознания.

 

Только когда Чезаре с победой вернулся из Кальпена и взял Эйлин в жены, воспоминания вновь всплыли.

 

Страх, что его ошибка в конечном итоге обернется клинком, направленным ему в горло, только усилился.

 

Но как он мог признаться в этом сейчас? Было уже слишком поздно.

 

Леон почувствовал непрекращающуюся боль в запястье, когда наконец заговорил.

 

- …Нет.

 

Он солгал и отвел взгляд. Он знал, что не должен был, но не мог смотреть прямо на Чезаре. Его взгляд упал на витиеватые узоры на мраморном полу. Когда он, наконец, снова поднял глаза, Чезаре издал короткий, горький смешок.

 

Это было на него непохоже.

 

Потому ли, что они были братьями, Чезаре раскусил его? Или потому, что он был опытным следователем, искусным в раскрытии обмана?

 

Голосом, таким же тихим, как глубокие ноты фортепиано, Чезаре пробормотал:

 

- Так это был ты, брат.

 

***

 

Леон думал, что умер за Эйлин.

 

Нет, он убедил себя в этом.

 

В жертвенном ритуале Чезаре Леон был первым приношением. Он решил стать жертвой ради Эйлин.

 

Но самоубийство Леона было всего лишь проявлением его вины и страха.

 

Потому что первым, кто открыл королю Кальпена существование Эйлин… был Леон.

 

Он привел все в движение.

 

Терзаемый чувством вины и боясь, что Чезаре узнает правду, он решил стать жертвой.

 

И в конце концов правда, которую он раскопал, оказалась горькой, даже Чезаре, который редко что-либо чувствовал, смог ощутить горечь.

 

Сидя на заднем сиденье военного автомобиля, Чезаре тупо смотрел в окно. Он долгое время оставался бесстрастным, но когда в поле зрения появилось герцогское поместье, его глаза слегка сузились.

 

Он вспомнил Эйлин, которая рыдала до тех пор, пока у нее не осталось слез. Ее золотисто-зеленые глаза, полные негодования.

 

На этот раз даже Чезаре не знал, как ее утешить. По правде говоря, это было, скорее всего, невозможно.

 

Он всегда знал, что она в конце концов узнает правду, но он не планировал этого. Однако с тех пор, как Боги послали свое предупреждение, уничтожив Пантеон, бежать больше было некуда.

 

И было еще много того, о чем он ей не рассказал. 

 

Если она все узнает, она, возможно, больше никогда не захочет его видеть.

 

Пока он думал о том, чтобы закурить, машина замедлила ход, приближаясь к резиденции Великого Герцога. Чезаре нахмурился.

 

Что-то было не так. 

 

В поместье царил хаос.

 

Чезаре приказал водителю остановиться у ворот и опустил стекло. Охранник, стоявший там, отдал ему честь, его лицо было лишено всякого цвета.

 

- Ваша светлость!

 

- Что происходит? - потребовал Чезаре.

 

Несмотря на то, что его спрашивал сам Великий Герцог, стражник колебался. Когда глаза Чезаре слегка сузились от раздражения, солдат наконец пробормотал свой ответ.

 

- В-Великая Герцогиня… исчезла.