Онлайн чтение книги Нечестивый муж A Wicked Husband
1 - 206

Жрецы застыли, широко раскрыв глаза, словно пораженные молнией. Затем придя в себя и оправившись от потрясения, они решительно отклонили просьбу Эйлин.

 

- Это невозможно!

 

 Жрецы повысили голос, их гнев был очевиден.

 

- Приносить жертву ради личной выгоды, да ещё и так внезапно? Даже если вы Великая Герцогиня, это переходит все границы приличия! Есть пределы неуважению к храму!

 

Они яростно осудили высокомерие семьи Эрже. Всесожжение было священным религиозным ритуалом, требующим тщательной и длительной подготовки в честь Божества. Во время охотничьего фестиваля жрецы месяцами тщательно отбирали каждую ветку и цветок для возведения алтаря.

 

Как кто-то мог внезапно ворваться в храм и потребовать немедленного жертвоприношения? Даже если это была Великая Герцогиня, она не могла вести себя так грубо.

 

Столкнувшись с этим яростным отказом, Эйлин закусила губу, чувствуя, как тяжесть момента давит ей на грудь. Она знала, что находится на грани, и время не на её стороне. Она понимала их возражения, но не могла позволить себе роскошь ждать месяцами. Вместо того чтобы отступить, она тихо, но твёрдо произнесла:

 

- Сэр Лотан.

 

Она не просто так пришла в храм с Лотаном. Сразу поняв её намерение, он уверенно шагнул вперёд, вытащил из кармана пистолет и приставил ствол ко лбу стоявшего впереди жреца. Ствол пистолета всё ещё был тёплым от выстрелов, сделанных несколько мгновений назад, что придавало ему ещё более угрожающий вид. Лотан отдал резкий приказ:

 

- Подготовьте алтарь.

 

Жрецы, гневно кричавшие несколько мгновений назад, внезапно успокоились. Лица их побледнели, и они пробормотали, заикаясь:

 

- Мы подадим официальную жалобу от храма на семью Эрже…

 

Но спорить было не о чем. Храм был небольшим, стражников было немного, и даже присутствующие дрожали от страха перед Лотаном, особенно после того, как услышали выстрелы снаружи. Жрецы сдались после недолгого сопротивления и быстро начали готовить приношение, пока стражники помогали им нести предметы.

 

Жрецы аккуратно раскладывали на алтаре ветки можжевельника и цветы, и воздух наполнился благоуханием. Эйлин, всё ещё сжимая в руках стеклянный футляр, наблюдала за происходящим глазами, полными предвкушения и напряжения. Внезапно Лотан, молча стоявший рядом с ней, спросил:

 

- Что вы принесете в жертву?

 

- Я собираюсь предложить свою кровь.

 

Выражение лица Лотана тут же изменилось, и на нём отразилось беспокойство. Он снова спросил тяжёлым, серьезным голосом:

 

- Вы действительно, предложите только кровь?

 

Лотан и другие рыцари были далеки от мира Богов и религиозных ритуалов. Но они знали, что жертвоприношение часто требует живого приношения, чему они были свидетелями во время охотничьего фестиваля, где животных сжигали целиком.

 

Он опасался, что Эйлин может сделать какой-то радикальный выбор. На самом деле, он хотел бы помешать ей принести даже свою кровь, но теперь был под её началом и не мог ослушаться ее приказов.

 

Эйлин посмотрела на растерянного Лотана и заметила смятение в его глазах. В них отражалась смесь надежды на спасение Чезаре и страха, что она может причинить себе вред.

 

Лотан был крупным мужчиной, с лицом покрытым шрамами от ожогов, что придавало ему устрашающий вид. Но в тот момент он был похож на испуганного ребёнка. Эйлин ответила, чтобы утешить его:

 

- Я не собираюсь умирать.

 

«Пока», - подумала она, оставив этот комментарий в стороне.

  

Находясь вдали от резиденции Великого Герцога, Эйлин запоем прочитала все книги о Богах. Она изучала различные мифы об основании Империи и подробности жертвоприношений на всесожжения, принесенных Императором-основателем. Она даже видела во сне, как приносил жертву Чезаре.

 

«Сначала я попробую подражать ему».

 

Конечно она не могла подражать ему полностью, потому что Чезаре, чтобы призвать Бога, приносил в жертву на всесожжение людей.

Поэтому Эйлин решила пойти на авантюру: предложить себя в жертву всесожжения, чтобы призвать Бога.

 

Она не собиралась рисковать жизнью. Договориться с Богом, чтобы обменять свою жизнь на жизнь Чезаре это одно, но жертвовать своей жизнью просто ради того, чтобы призвать Бога, было бы бессмысленно. Это было жертвоприношение с определенным расчетом.

 

«Возможно Боги…похоже они заинтересованы во мне».

 

Бог послал ей сон после обрушения Пантеона. Можно сказать, что она уже встречалась с ним однажды.

 

Итак, Эйлин решила, что стоит рискнуть этой ничтожной возможностью.

 

Но она не была уверена, что жертвоприношение будет эффективным, если совершить его в одиночку. Поэтому отправилась в храм, чтобы получить помощь жрецов для правильного проведения ритуала. Подобно тому, как Чезаре совершил жертвоприношение перед Пантеоном, Эйлин решила использовать подобный подход.

 

Она смотрела на перо крылатого льва внутри стеклянного футляра, тихо мерцавшее нежным золотистым светом. Внезапно из глубины её сердца вырвались слова:

 

- Сэр Лотан, честно говоря мне очень страшно.

 

Кончики её пальцев, сжимавших футляр, уже побелели.

 

- Я так боюсь, что эта попытка будет тщетной…

 

Что ей делать, если она не сможет призвать Бога, даже после жертвоприношения? Она была готова на все, но у неё не было времени искать альтернативы. Эйлин глубоко задумалась.

 

- Всё это до сих пор кажется сном. Не могу поверить, что Чезаре сделал это для меня.

 

Она не могла продолжать говорить, поэтому Лотан, который молча слушал, заговорил:

 

- Потому что для Его Высочества Эйлин всегда была исключением.

 

Он взглянул на алтарь, где жрецы читали молитвы, и аккуратно раскладывали кедровые дрова и вдруг произнёс:

 

- Я уверен, что у вас, леди Эйлин, всё получится.

 

Эйлин, следовавшая за ним к алтарю, удивленно посмотрела на него, уверенно встретив её взгляд он сказал:

 

- Мы, рыцари… просто так думаем.

 

В его честных и прямых словах чувствовалась необъяснимая уверенность.

 

- Спасибо, сэр Лотан.

 

С чуть более легким сердцем Эйлин ждала начала ритуала всесожжения.

 

Хотя ритуал был простым, он требовал тщательной подготовки. Когда закат, разлившийся, словно море крови, окрасил весь мир, все приготовления к жертвоприношению были окончательно завершены.

 

По указанию жрецов Эйлин подошла к алтарю. Она положила перо крылатого льва на алтарь, сделанный из можжевельника и цветов.

 

После прочтения молитв жрецы разожгли огонь, и пламя быстро вспыхнуло, настолько жаркое, что Эйлин показалось, будто её кожа горит. Священная реликвия была поглощена яростным пламенем.

 

Жрецы печально вздохнули. Но Эйлин, ничуть не смутившись, закатала рукав, обнажив свою белую руку для следующего подношения. Она взяла кинжал, который ей вручили жрецы, на мгновение перевела дух и, не раздумывая, полоснула им по своей ладони.

 

Ощущение от лезвия, рассекающего плоть, было холодным, словно оно было сделано изо льда. Но тут же последовала жгучая боль, настолько сильная, что на глазах навернулись слёзы. Она вспомнила, как Чезаре бесчисленное количество раз резал себе ладонь. Даже если его тело исцелялось само собой, он, должно быть, чувствовал эту боль.

 

«Тебе всегда было больно».

 

Это должно быть, было больнее и мучительнее, чем просто один порез. Эйлин сглотнула боль и наклонила руку, чтобы кровь текла свободно. Жрецы подставили ей под руку чашу, чтобы собрать кровь, и это продолжалось до тех пор, пока у неё не закружилась голова.

 

Когда они вылили кровь на алтарь, пламя не утихло, а наоборот разгорелось ещё сильнее. Жрецы обменялись изумлёнными взглядами, наблюдая за этим странным явлением.

 

Эйлин достала карманные часы - подарок, который она когда-то подарила, а затем получила обратно. Она провела пальцами по их гладкой поверхности, а затем опустила их в огонь.

 

Пламя замерцало, пожирая карманные часы. Эйлин сложила руки в молитве:

 

- О, Боже!

 

Жрецы закричали и упали на колени, а Лотан и Алессия свирепо уставились на них.

 

Пламя стало золотистым. Это был священный огонь, возвещавший о присутствии Бога.

 

Жрецы возрадовались, слёзы радости текли по их лицам. Но Эйлин не чувствовала радости. Несмотря на то, что ей удалось сделать то к чему она так отчаянно стремилась -  призвать Бога, её лицо побледнело. Она слышала звук, который больше никто не мог услышать:

 

Тихое тиканье часов, и…таинственный смех.

 

 

От этого звука, звенящего в ушах, мороз побежал у нее по коже. Она знала, что это нехорошее предзнаменование.

В этот момент двери храма распахнулись. Жрецы обернулись, разъярённые, тем что кто-то прервал священный момент чуда.

 

Но человек, ворвавшийся в храм, не обратил внимания на их гнев. Точнее у него не было времени на подобные вещи. Даже не заметив священного золотого пламени, горящего перед его глазами, мужчина воскликнул:

 

- Великий Герцог Эрже поднял мятеж!