Онлайн чтение книги Нечестивый муж A Wicked Husband
1 - 178

[…Спасение без единой царапины можно назвать лишь чудом. Несомненно, это рука Божья защитила Великую Герцогиню Эрже.]

 

Герцог Фарбеллини, Ассеф, с холодным выражением лица отложил газету. Его настроение испортилось от того мусора, которым «Ля Верита» так радостно разбрызгала со страниц.

 

Под обрушившимся храмом Орнелла оказалась в ловушке и получила тяжёлые травмы. После того, как её спасли, её сразу же доставили в герцогское поместье, где её осмотрел семейный врач, который предупредил, что она может остаться хромой на всю оставшуюся жизнь.

 

Ассеф взревел, вопрошая, осмелится ли этот человек предложить превратить единственную дочь дома Фарбеллини в калеку. Врач поклялся сделать всё возможное, чтобы полностью восстановить её здоровье.

 

Ассефа возмутили не только травмы Орнеллы. В отличие от Орнеллы, которая была покалечена, Великая Герцогиня, оказавшаяся в ловушке вместе с ней, вышла невредимой, словно Бог действительно защитил её.

 

Более того, Великая Герцогиня даже оказала первую помощь тяжело раненой Орнелле. Дом Эрже не упустил возможности воспользоваться этим фактом, громко восхваляя врачебное мастерство и благожелательность Великой Герцогини. Восхваляющие её статьи распространялись повсюду, используя Орнеллу как опору для поднятия престижа Герцогини.

 

Недовольно прищурившись, Ассеф поднял взгляд. Его дочь лежала в постели и читала газету, как и он.

 

Не только «Ля Верита», но и другие газеты и журналы трубили о «чуде» инцидента в храме. Великая Герцогиня купалась в этом внимании. Зная характер своей дочери, Ассеф подозревал, что она, должно быть, кипит от злости. Он произнес несколько слов утешения.

 

- Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы на твоём теле не осталось ни единого шрама.

 

Но Орнелла никак не отреагировала. Она продолжала читать с пустым лицом. В обычной ситуации она бы уже отшвырнула газету в сторону и закричала от возмущения.

 

Её нехарактерная молчаливость заставила Ассефа внимательно за ней наблюдать. Не отрывая глаз от газеты, Орнелла заговорила:

 

- Отец.

 

Не отрывая взгляда от статьи, она спросила:

 

- Неужели я стала дочерью, которой можно гордиться больше, чем сыном?

 

- Конечно, Орнелла. Ты ведь станешь Императрицей Империи Траон, не так ли?

 

Ассеф улыбнулся, и взял отложенную сигару.

 

- Со временем даже мне придётся оказывать тебе должное почтение. Весь мир будет у твоих ног.

 

Это был тот самый момент, которого его гордая дочь жаждала больше всего, когда никто не будет выше её. Но его улыбка исчезла при следующих её словах.

 

- Дата запуска нового лекарства уже скоро, не так ли? Пожалуйста, отложи её.

 

Это было последнее, чего он от неё ожидал. Орнелла не раз скрещивала шпаги с Великой Герцогиней.

 

Когда Аспирию должны были выпустить, она яростно боролась за то, чтобы пресечь претенциозные занятия Герцогини фармацевтикой. Ассеф поддержал её, организовав для дома Фарбеллини производство и распространение аналогичного препарата.

 

Она считала дни до запуска, и вдруг передумала. При всем своем упрямстве она никогда раньше так себя не вела. Медленно выдыхая сигарный дым, Ассеф ответил:

 

- Очень хорошо. Мы продолжим, как только ты поправишься.

 

Однако Орнелла, казалось, не была удовлетворена. Она просто перевернула еще одну страницу, бумага слегка зашуршала и смялась, прежде чем она тихо спросила:

 

- Если бы я писала стихи, разве я была бы дочерью, за которую было бы стыдно?

 

Ассеф отложил сигару.

 

- Орнелла.

 

Наконец она оторвала взгляд от газеты и встретилась с ним взглядом. Отец и дочь смотрели друг на друга, когда в спешке появился слуга.

 

- Его Величество прибыл.

 

Услышав эти слова, произнесенные тихим голосом, Ассеф тут же поднялся.

 - Должно быть, из-за болезни у тебя появились глупые мысли. Мы поговорим об этом позже.

 

Внезапный визит Императора вселил в Ассефа дурное предчувствие. Он часто искал аудиенции у Леона, когда это было необходимо, но обратное случалось редко. Приезд Леона без предупреждения мог означать только что-то серьёзное.

 

Как только Ассеф вошел в приемную и увидел Леона, стоящего там, он понял, что его инстинкт не подвел.

 

- …Герцог Фарбеллини.

 

Леон был настолько бледен, что выглядел почти больным. Он начал бормотать что-то бессвязное.

 

- Чезаре… Чезаре всё узнал. Что же нам делать? Чезаре никогда не прощает…

 

- Ваше Величество.

 

Ассеф крепко сжал плечи Леона. Император моргнул и, казалось, немного пришёл в себя. Ассеф пристально посмотрел ему в глаза.

 

Выбор Леона, а не Чезаре, в качестве партнёра по власти был отчасти преднамеренным. Чезаре не имел себе равных в способностях, но не жаждал трона; Леон же, напротив, превыше всего желал быть первым.

 

Но самое главное, Чезаре не был тем, кого Ассеф мог контролировать. Попытайся использовать его, и вместо этого он сожрёт тебя. Поэтому Ассеф выбрал Леона и, поднявшись на борт того же корабля, намеревался довести свой выбор до конца.

 

- Великий Герцог - не Император.

 

- …

 

- Какой дворянин во всем мире стоит выше Императора?

 

Дыхание Леона замедлилось. «Как он может быть таким слабым», - Ассеф, наблюдая за Леоном, мысленно цокнул языком. Леон вытер пот с лица и сказал:

 

- Кажется… мои отношения с Великим Герцогом стали напряженными.

 

В отличие от Леона, которому казалось, что мир рушится, Ассеф сохранял спокойствие. Он предвидел, что этот момент может наступить.

 

Он держал свою последнюю карту при себе, но сейчас самое время её разыграть. Медленно он произнес:

 

- Ходят слухи, что Великая Герцогиня делает лекарство из опиума.

 

Глаза Леона расширились. Встретив этот потрясённый взгляд, Ассеф заговорил с нарочитой серьёзностью.

 

- Даже если это брат, разве тот, кто нарушает закон, не должен быть обвинен и осужден?

 

***

 

Даже проснувшись, Эйлин долго не могла избавиться от странного чувства. Воспоминания о ночном прикосновении постоянно всплывали, вызывая странные, почти эротические ощущения.

 

Это был сон, но она снова почувствовала на себе руки Чезаре, услышала, как он произнёс её имя. Она ещё довольно долго ощущала послевкусие этого сна.

 

Чтобы избавиться от этого, она нарочно начала деловито ходить. Засучив рукава, и начала убирать комнату, хотя в таком маленьком пространстве убирать было почти нечего. Собрав разбросанные на столе бумаги и книги, она начала перечитывать свои записи.

 

Как и большинство древних мифов, миф об основании существовал во множестве вариаций. Версия, напечатанная в школьных учебниках Империи Траон, повествовала о том, как Первый Император принёс в жертву крылатого льва, прошёл семь испытаний и воскресил свою возлюбленную.

 

Но в апокрифических* версиях, записанных в виде народных сказаний, содержание было гораздо мрачнее. Некоторые утверждали, что Первый Император принёс в жертву не только крылатого льва, но и смертных, любимых Богами, то есть граждан Империи.

 

(*П.П. "Апокрифический" означает что-то недостоверное, сомнительное, не подтвержденное, или что-то, что является апокрифом. В религиозном контексте, это относится к текстам, не признанным каноническими (не вошедшим в официальный список священных писаний). В более широком смысле, "апокрифический" может описывать что-либо легендарное, не подтвержденное, или даже просто неправдоподобное.)

 

Это версия, больше всего походила на сон Эйлин.

 

Эти народные версии не были официально признаны в Империи и были скудны в записях, будучи одновременно негативными и нанося ущерб имиджу правителя-основателя.

 

Но для Эйлин не отсутствие источников было самым сложным. Настоящая проблема заключалась в том, что мифы были для неё слишком сложными для восприятия.

 

Мифология была совершенно далека от конкретных эмпирических исследований, в которых она преуспевала и которые ей нравились. Ей приходилось внимательно вчитываться в эти туманные, неуловимые истории, чтобы найти скрытый смысл, что мучительно замедляло её продвижение.

 

По правде говоря, она всё ещё не понимала горы вещей: о возвращении времени вспять, о бессмертных телах… Если она попытается изучать их, как фармакологию, то, возможно, вообще ничему не научится. Пока что она просто зазубривала всё это в голове.

 

«Должен быть более быстрый способ…»