Онлайн чтение книги Самый слабый укротитель зверей получает всех драконов SSS Weakest Beast Tamer Gets All SSS Dragons
Глава 504: Укрощение другой стороны-2

Кассиан почувствовал, как у него застыла кровь в жилах.

Одно дело — политическая борьба, территориальные маневры, даже завоевания. Но это звучало как нечто совершенно иное. Нечто жизненно-важное.

«Выживание?» — спросил он напряженным голосом.

Селтия открыла глаза и посмотрела прямо на него, и на мгновение Кассиан увидел в этом взгляде нечто, что уже не было детским, нечто, что напомнило ему о том, что эта девочка годами общалась с непостижимыми силами.

«Если им позволят использовать эту силу, — сказала она с такой серьезностью, что воздух в пространстве стал тяжелее, — мы проиграем. Все жители Итино находятся в опасности, и атака, скорее всего, начнется до того, как кристалл сможет доставить их в вечный рай».

Эти слова упали в пространстве, как камни в тихую воду, создав волны понимания, которые распространились по всем присутствующим.

Каждый слушатель по-своему осмыслил их значение. Но для всех это был момент, когда стала ясна истинная ставка.

«Что нам нужно делать?» — спросил король, понимая, что некоторые решения не допускают колебаний.

В его голосе слышалась власть абсолютного правителя, но под ней скрывалось отчаянное желание отца защитить будущее своей дочери любой ценой.

Селтия снова закрыла глаза, сильнее прижав ладонь к кристаллу.

Вены по всей камере пульсировали ярче. Насекомоподобные существа, казалось, наклонились вперед, как будто они тоже слушали.

Вся камера превратилась в единый организм, все части которого сосредоточились на этом моменте общения между человеческим и инопланетным разумом.

«Каждому нужно дать зверя прямо сейчас, без исключения», — заявила она. «И сейчас нужен Кассиан, даже если он еще немного незрел... чтобы соединить их всех».

У Кассиана закрутился желудок.

Ее непринужденный тон, с которым она говорила о его «неготовности», был болезненным, но более широкие последствия были гораздо более пугающими.

«Соединить?» — сумел он спросить. Но слово вышло едва слышным шепотом. Его горло было сухим, сдавленным, как будто его тело уже начинало бунтовать против того, что должно было произойти.

Взгляд короля упал на него, и Кассиан понял, что его больше не воспринимают как личность, а как деталь в какой-то огромной машине, инструмент, полезность которого оценивается.

«Вы уже дали ему новое зелье?» — спросила Селтия, хотя было очевидно, что этот вопрос исходил не от нее.

Двойственная природа ее голоса становилась все более выраженной.

— Мы дали ему его буквально минуту назад, — ответил Колеоран. — Перед тем, как спуститься сюда.

Как будто эти слова были сигналом, Кассиан почувствовал, что что-то активизировалось внутри него.

Сначала это было покалывание в конечностях, но быстро усилилось до жгучего ощущения, которое распространилось по всей нервной системе, когда его тело было насильно преобразовано в нечто новое.

Он закричал.

Это был не только крик боли, но и крик чистого шока от интенсивности того, что он испытывал.

Звук отразился от стен пространства, смешавшись с пульсацией вен, создав симфонию трансформации. Его голос сломался и изменился, даже когда он кричал, став более глубоким, более резонирующим.

«Приведите его сюда, мне нужно быть с ним в контакте, чтобы завершить процесс», — приказала Селтия.

«Нет!» Кассиан пытался сопротивляться, но его мышцы не реагировали должным образом. «Подождите! Может быть, мы не до конца все обдумали!»

Его слова были невнятными, так как язык казался толстым и чужим во рту. Преобразование влияло на его речь, координацию, саму способность ясно мыслить.

Но было уже слишком поздно. Лорды Бладвин и Равенспайр взяли его за руки, и, хотя он сопротивлялся, у него не было реальной возможности сопротивляться.

Их захват был мягким, но неумолимым. Эти люди давно смирились с необходимостью жестокости, понимая, что некоторые дары приходят в обмен на страдания.

Зелье постепенно лишало его контроля над собственным телом, превращая его в нечто другое.

«Во что я вляпался?» — отчаянно думал он. «Черт возьми, какой я был глупый ребенок. Черт возьми, какой я был глупый подросток. Как я мог ввязаться в это чудовищное дело?»

Сожаления были бесполезны. Каждый выбор, который привел его сюда... «смерть мотива» его отца, его собственная отчаянная жажда власти и цели — все это казалось шагами наивного мальчика, который не имел представления, с какими силами он имеет дело.

Но затем его рука коснулась кристалла.

Это ощущение было похоже на удар молнии, состоящей из чистой информации.

Образы, мысли, знания в количествах, которые не должны были помещаться в человеческом уме, хлынули в его сознание, как вода из прорванной плотины.

Поток был ошеломляющим, дезориентирующим. Понятия, которые не имели человеческого языка, врезались в его расширяющееся сознание. Истинная история цивилизаций, которые возникали и падали до появления современного человечества.

Он увидел происхождение башни, разделение мира, истинную цель двух городов. Он увидел возможные будущие, пути, которые разветвлялись и сходились, выборы, которые вели к спасению или исчезновению.

И один из них показал, как Итино превратился в рай, где смерть была необязательной, а удовольствие бесконечным.

Он, несомненно, ошибся в своих суждениях, основываясь на внешнем виде...

Развращение, которого он боялся, оказалось освобождением. Чудовищное преобразование на самом деле было вознесением. Все, что он думал, что понимал о добре и зле, о человеческой природе и предназначении, было перевернуто с ног на голову.

И постепенно, по мере того как информация укладывалась в его медленно преобразующийся разум, он начал чувствовать себя... лучше.

Более чем лучше. Он чувствовал себя целостным.

Это не было осквернением... Это было возвращение домой.

«Это неплохо», — с растущей убежденностью понял он. «Это... это может быть лучшее, что когда-либо со мной происходило».

Он больше не чувствовал опасности от кристалла. Напротив, он чувствовал, как будто наконец вернулся домой после долгого путешествия по чужой территории... Как будто кристалл был тем отцом, который будет вести свою семью, гордый и надежный.

Энергия кристалла полностью проникла в него, и его нити, теперь видимые всем как линии пурпурного света, распространились от него ко всем близлежащим «испорченным».

Но «испорченные» больше не казалось ему подходящим словом. Они были «освобожденными». Конечно, моралистические идиоты называли бы такое обещанное развращение бездны, погружением в удовольствия и силы, которые отрицало нормальное существование.

Но, по мнению Кассиана, это не было развращением...

Напротив, это была чистота. Самая чистая форма человечества: поддаться своим желаниям без искусственных ограничений лицемерного общества.

Кристалл предлагал освобождение от этих цепей, шанс стать тем, кем люди действительно должны были быть.

Нити соединялись со всеми присутствующими, но самая сильная связь была с Селтией.

Через нее Кассиан мог почувствовать безграничность кристалла, его тысячелетнее терпение и неотложную срочность.

Затем нити вернулись к кристаллу и распространились по всей этой стороне башни, создав сеть связи, простирающуюся на километры.

Ощущение было опьяняющим. Изоляция, которая определяла человеческое существование, исчезла, уступив место совершенному единству целей.

«Кристалл обещает, — перевела Селтия, со слезами на щеках, но с улыбкой на лице, — что сделает все возможное, чтобы спасти как можно больше людей».

Она обратилась непосредственно к отцу:

«Но ему нужны ты и самые сильные, чтобы сопротивляться и дать ему как можно больше времени. Это отчаянная попытка, которая, к сожалению, задержит нас в достижении истинной цели».

Селтия вытерла слезы, ее улыбка слегка дрожала.

«Я дольше не увижу маму, да?»

Этот вопрос пронзил все планы и космические цели, раскрыв ребенка под оракулом. Несмотря на всю мудрость и силу, которые текли через нее, она все еще была маленькой девочкой, которая скучала по своей матери.

На этот раз кристалл ответил через Кассиана, его голос звучал странно, как его собственный, но был наполнен отголосками чего-то гораздо более древнего:

«Несколько дополнительных лет — ничто, если считать их долей вечности, маленькая звездочка».

Колеоран подошел к дочери и защитно положил руку ей на плечо.

«Даже если придет этот идиот-король, — пообещал он суровым голосом, — я не позволю ему разрушить твое будущее».

В его голосе слышалась абсолютная убежденность. Какой бы ни была цена, какие бы жертвы ни потребовались, он защитит путь своей дочери к преображению.

Он направился к выходу, а за ним последовал Бладвин. Рейвенспайр на мгновение задержался, посмотрев на своего короля, а затем обратно на Селтию и Кассиана, которые оставались посредниками кристалла.

С новым зельем, циркулирующим в его организме, Рейвенспайр тоже уже чувствовал себя по-другому, более связанным, но и более отдаленным от своих прежних забот.

Сомнения, которые он испытывал, постепенно казались все более... несущественными.

Он еще раз посмотрел на Селфию и Кассиана, прежде чем почувствовал, как входит в общий транс.

Единственным, кто остался вне транса, был Хаген.

Из своего места в углу пространства он наблюдал за всей системой пульсирующих вен и пурпурной энергии башни с клиническим взглядом.

Его инстинкты исследователя оставались активными даже здесь, каталогизируя детали и пути отхода из чисто профессиональной привычки.

Два из трех колец в еще неоткрытой двери были защищены кристаллизованными венами, которые образовывали определенные узоры. Защитные меры были сложными, многоуровневыми.

Он должен был признать, что это была впечатляющая система. Сложная, мощная и, очевидно, эффективная.

Инженерная мысль превосходила человеческие возможности, но она служила узнаваемым человеческим потребностям: защите, коммуникации, усовершенствованию. Возможно, развращение не было таким чуждым, как казалось.

Он глубоко вздохнул, наблюдая, как его соотечественники превращаются в нечто, что уже не было полностью человеческим, в нечто, что могло быть лучше или хуже того, чем они были раньше.

Эти люди выглядели счастливее, чем он когда-либо видел их, более полноценными.

«Не мне решать», — подумал он наконец. «И в конце концов... не стоит судить о книге по обложке, верно?»