Онлайн чтение книги Верховный маг The Supreme Magus
40 Пострадавший

После того, как профессор Март закончил лечить руку Лита, повязки были сняты, показывая, что она вернулась в нормальное состояние, за исключением одной маленькой детали. В отличие от остального его тела, которое всё ещё сохраняло свой нормальный цвет, рука была бледной, как будто никогда не видела света.

Март не пропустил молчаливый вопрос в его глазах.

— Извини, я не знаю, как Манохару это удается. Теоретически, для новой кожи невозможно сохранить какой-либо загар, но это не мешает ему делать это в любом случае, — затем он прошептал Литу на ухо. — Будет лучше, если ты придешь к Манохару позже, если тебя беспокоит проблема с кожей. Я не думаю, что привести его сюда было бы хорошей идеей.

Лит кивнул, и директор, и его отец, вероятно, не смогли бы принять ещё одну его ободряющую речь.

— Профессор, вы ещё не сказали мне, что произошло после того, как я потерял сознание, — благодаря Солус, Лит уже знал ответ, но ему нужно было притвориться, что ему интересно.

— Да, конечно. Но лучше, если ты услышишь это от тех, кто действительно спас тебе жизнь. Потребовалось немало усилий, чтобы заставить друзей отойти от твоей постели и немного отдохнуть.

Его родители были тронуты, услышав, что у их сына есть такие преданные друзья. Лит же, напротив, не так сильно, так как это заставило рухнуть ещё одну часть его личных убеждений. Это также вызвало жуткий вопрос.

[Солус, раз уж я теперь в больничной ночной рубашке, пожалуйста, скажи мне, что Манохар не раздевал меня перед остальными].

[Нет, не раздевал, — она хихикнула. — Но в этом нет ничего плохого, ведь вы все врачи].

[Верно, но если бы ситуация была обратной, как ты думаешь, какая-нибудь девушка хотела бы, чтобы трое её друзей-мужчин видели её обнаженной?]

[Думаю, это зависит от друзей], — в её словах был намек на злобу.

[Ладно, проехали, — Лит решил забыть этот вопрос раз и навсегда. — Солус, что с тобой происходит? С тех пор как мы поступили в академию, время от времени ты пытаешься найти мне девушку-другую, говоришь что-то неуместное, как сейчас. Люди — это не просто куски мяса, у них тоже есть чувства].

[И это говоришь ты! — впервые с тех пор, как они встретились, Лит почувствовал её гнев. Он не ответил, ожидая, когда Солус выговорится. — С каких это пор тебя волнуют чувства? Всё, что ты делаешь, это лжёшь, чтобы манипулировать всеми, сражаешься как сумасшедший, накапливаешь силу, и так по кругу. Ты когда-нибудь думал о моих чувствах? О том, как я боюсь каждый раз, когда ты делаешь что-то глупое, подвергая свою жизнь риску, как будто это ничего не значит?]

[Или как я завидую всем вам, свободно болтающим, смеющимся, гуляющим на солнце, в то время как я весь день заперта в каменном кольце, живя своей жизнью через тебя? И, честно говоря, это не такая уж большая жизнь].

[У тебя так много людей, которые любят, так много шансов сблизиться с другими и стать настоящим другом, а не просто притворяться. Но ты всегда отвергаешь их, будто они мусор, и это приводит меня в ярость].

[Знаешь, вполне вероятно, что скорпикора была права. Может быть, я действительно проклятый объект, потому что эта жизнь иногда действительно кажется проклятием].

Несмотря на то, что у неё не было слёз, чтобы пролить их, для Лита это было похоже на то, что она рыдала.

Он чувствовал себя ужасно виноватым и беспомощным. Слишком часто он закрывался от неё, чтобы учиться или практиковаться, говоря только для того, чтобы попросить её о помощи. Они были вместе так долго, но он всё ещё иногда обращался с Солус как с каким-то домашним прибором.

Лит не мог отрицать того, что она сказала. Для него люди были всего лишь инструментами, а чувства — бесполезным бременем.

[Мне очень жаль, Солус. Я не знаю, что и сказать. Всё это время я не переставал думать о том, что ты чувствуешь, всегда принимая твоё счастье как должное].

[Это не совсем твоя вина, — она мысленно шмыгнула носом. — Я никогда не делилась с тобой своими тревогами, потому что боялась, что тебе будет всё равно или ты не поймешь. Спасибо, что доказываешь мою неправоту].

Теплая аура распространилась от её сознания, эквивалент объятия.

[Во имя творца, всё было намного проще, когда мы только познакомились. С тем, что я довольствовалась только выживанием, каждый день узнавала что-то новое. Но теперь знаний уже недостаточно. Я хочу чувствовать, хочу переживать, а ты — моё единственное окно в мир. Это я должна извиняться за то, что была такой назойливой всё это время].

[Ну, может быть, путем некромантии и кузнечного дела мы сможем найти способ дать тебе замену тела].

[Труп или голем? Спасибо, но нет, обойдусь. Я уже чувствую себя чудовищем, мне не нужно ещё и выглядеть таковой. Кроме того, я думаю, что жизнь — это не проблема, которую нужно решать, а скорее то, насчёт чего мне нужно решить, стоит ли это иметь].

Литу совсем не понравилось, как закончился разговор. Его единственный настоящий друг страдал, и это было не то, что он мог просто пассивно принять.

Переодевшись в новую форму, он позволил профессору Марту позвать его «друзей», которые, несмотря на короткий срок, прибыли невероятно быстро.

Обычно Лит нашёл бы способ избежать неизбежного группового объятия, но слова Солус всё ещё звенели в его ушах.

«Прогресс, а не совершенство», — повторял он про себя, как молитву, сопротивляясь отвращению, что физический контакт с этими четырьмя незнакомцами возник на инстинктивном уровне.

Они засыпали его вопросами о здоровье, не раз повторяя, как думали, что потеряли его. Элина была тронута до слез, видя их привязанность к её ребёнку.

— Ребята, позвольте представить вам моих родителей, Рааз и Элина.

При этих словах его наконец отпустили.

Рааз пожал им руки, а Элина крепко обняла их.

— Если вы когда-нибудь окажетесь в нашей деревне, то всегда будете желанными гостями в нашем доме. Я никогда не смогу отблагодарить вас.

После нескольких любезностей Лит попросил их рассказать ему, что произошло после того, как он врезался в пространственную трещину.

Несмотря на то, что он уже всё знал, он оставался впечатлён их сосредоточенностью и самоотверженностью в такой критический момент, до такой степени, что помнил мельчайшие детали. Очевидно, в присутствии Линьоса они пропустили всю часть с ударами.

Затем настала очередь Лита выразить свою благодарность. Простое «спасибо» и рукопожатие вполне устраивали Рааза, который был для них чужаком. Не говоря уже о том, что он был очень напуган. Насколько он знал, все они могли быть принцами и принцессами.

У Лита не было другого выбора, кроме как широко улыбнуться и обнять их одного за другим.

В то время как для остальных он умудрялся выполнять объятия типа «вход» и «выход», когда настала очередь Квиллы, она заперла его на месте. Лит почувствовал, как её руки пробежали по его спине, а она уткнулась головой ему в грудь, тихо всхлипывая.

Через несколько секунд ситуация стала действительно неловкой. Все смотрели в сторону, пока Рааз не увидел в его глазах безмолвную мольбу о помощи и не сказал:

— Сынок, что ты собираешься делать? Ты хочешь вернуться домой, сменить академию, или остаться здесь? Мы будем уважать твоё решение, каким бы оно ни было.

Только тогда Квилла наконец отпустила его и спряталась за Фрию, дико покраснев после того, как поняла, что сделала.

Лит на некоторое время задумался. Несмотря на все свои недостатки, академия Белого Грифона была для него самым безопасным местом. Другие академии, вероятно, будут дискриминировать его за его происхождение и прошлое, заставляя постоянно быть начеку.

Кроме того, ему ещё предстояло разгадать тайну шкатулок в его карманном измерении, найти способ предотвратить пророчество дриады и спасти Солус от её страданий. Она могла отказываться от его помощи сколько угодно, но Лит никогда не откажется от неё без борьбы.

— Я хочу остаться здесь, папа. Я думаю, что они нужны мне так же, как и я им.