Онлайн чтение книги Верховный маг The Supreme Magus
107 Смешанные образы I

Королевское помилование являло собой снятие наказания за любое преступление, если только оно не каралось смертной казнью. Корона ежегодно даровала несколько таких своим самым верным слугам за выдающиеся достижения, к числу коих относилось и становление Великим магом. 

Когда Вильна поняла, что ей и впрямь грозит смертельная опасность, глаза её наполнились слезами, вынудив зажмуриться. Когда же она вновь их открыла, Лита уже не было, словно всё это время она говорила с тенью. 

— Прошу тебя, будь с ней поласковей. Зинья через многое прошла, и боюсь, этот ублюдок Фалмуг мог выместить на ней злость за мой последний визит. Говорить буду я, — сказала Камила, обеспокоенная настолько, что даже не заметила, как осталась одна. 

— Не волнуйся. Ты начинаешь, я поддерживаю, — Лит Блинком оказался позади неё. Благодаря усиленным чувствам он без труда расслышал её слова даже на расстоянии. 

Камила отперла дверь, с каждой секундой всё больше пропитываясь ненавистью к этому дому. Чайная комната была в точности, какой она её помнила. Смесью порядка и лицемерия. Белые диваны и кресла выглядели так, словно ими никогда не пользовались. Внутренняя часть стола из твёрдого дерева в центре комнаты была вырезана и заменена хрустальной плитой. Вазы, украшавшие комнату, были на своих местах, однако цветы в них исчезли. Зинья сидела на том же стуле, что и во время последнего визита Камилы. Её лицо было обращено к солнечному свету, падавшему сквозь панорамное окно восточной стены, будто она смотрела на небо. 

— Зинь, я вернулась, — обратилась к сестре Камила. 

— Ками, тебе не стоит быть здесь. В прошлый раз Фалмуг так сильно разозлился из-за того, как ты вынудила Вильну впустить тебя, что больше не покупает мне цветов. Почему ты так упорно стараешься сделать мою жизнь несчастной? — спросила Зинья. 

Её полный печали голос надломился, едва позволив ей закончить фразу. 

— Не говори так, Зинь. Ты всегда была кошмарной лгуньей. Что он тебе сделал? — Камила бросилась к сестре и обняла её. Они обе заплакали, напомнив Литу, как они с Карлом вели себя так же после того, как одного из них сильно избивали. 

— Прости, Ками. Я не имела в виду ничего такого. Просто я хочу снова слышать своих детей. 

В этот миг реальность и воспоминания смешались, и земля задрожала. 

«На мгновение я возненавидел её, потому что она напомнила мне мать. Вечно ныла о том, как роды разрушили её жизнь, и винила нас в поведении Эцио. Когда Зинья попыталась обвинить Камилу, я уж подумал, что она это серьезно, но, похоже, ей просто сказали, что нужно говорить» — думал он. 

— Он бьёт её по ногам, так что, даже если к ним придут гости, они не заметят синяков. Вот почему она не встала, когда ты приходила в последний раз, — повернувшись к ним, произнёс ледяным тоном Лит. 

Камила приподняла платье Зиньи, обнажив множество чёрно-синих пятен, формой напоминавших хлыст. 

— Как ты узнал? — спросила Камила голосом, полным шока и ярости. 

— Мой брат, Орпал, делал со мной то же самое, когда я был ребёнком. 

Камила опустила платье Зиньи, и Лит подошёл ближе. 

— Зинья, это Лит Верхен, мой парень. Лит, это Зинья, моя сестра. 

— Рад знакомству. Не возражаешь, если я подлечу тебя? — у Солус уходили все силы на то, чтоб помочь ему унять дрожь в голосе и преодолеть побуждение разрушить дом до основания. 

— Взаимно. Что до исцеления, да, прошу вас, помогите мне. 

Лит пробормотал тарабарщину, после чего положил руку на плечо Зиньи и применил к ней Бодрость. Все её синяки и травмы исчезли. Кроме того, он обнаружил несколько плохо заживших переломов и исправил их тоже, пока проверял её состояние. 

— Вы и впрямь так хороши, как говорит Ками. Я уж и позабыла, каково это — не испытывать трудностей с дыханием. 

Детское счастье, с которым она вещала о тяжести повреждений грудной клетки, заставило Камилу побледнеть, а Лита стиснуть зубы. 

«Это неправильно. Никто не должен быть счастлив лишь оттого, что перестал страдать. Это не жизнь» — подумал Лит. 

— У меня плохие новости, Камила. Проблема Зиньи не в глазах. У неё полностью отсутствует зрительный нерв. 

— Что отсутствует? — хором спросили сёстры. Даже целители большей частью не разбирались в анатомии, что уж говорить о простых людях. 

— Он связывает глаза с мозгом. Без него человек не может видеть, и это большая проблема, как если бы не было руки. Я надеялся, что случай твоей сестры будет простым, но раз так, мне нужно проконсультироваться с экспертом. Я не стану подвергать риску мозг Зиньи, пока не буду абсолютно уверен, что знаю, что делаю. 

— Я не говорила, что хочу быть излеченной! — голос Зиньи был полон страха. 

— Серьёзно? Ты хочешь остаться здесь? С этим человеком? — Лит был зол, но Зинья не боялась его. В его возмущении не было жестокости, присущей её мужу. Скорее, в нём звучал голос подобной ей жертвы, что ещё не утратила надежду. — Он отнял у тебя детей, ноги, сестру! Сколько ещё ты будешь терпеть его издевательства? 

Его слова задели за живое. По лицу Зиньи снова потекли слёзы, и Камила встала между ними. 

— Зинь, я понимаю, что прошу тебя о многом, но, пожалуйста, подумай ещё. Лит немного перегнул палку, но он в чём-то прав. Раньше у тебя не было выбора, но теперь я даю его тебе. Мы долго ждали, но всё становилось только хуже. Фалмуг становился всё злее, его жестокость постоянно росла. Последние годы я жила в страхе, что однажды мне позвонят и сообщат, что он убил тебя. Если у тебя нет сил пойти на это ради себя, сделай это хотя бы ради детей и меня, — взмолилась Камила. 

— Я знаю, что ты права, Ками, но я слишком боюсь. Что, если Лит не справится? Или ещё хуже, что, если у него всё получится? — спросила Зинья. 

— Мы подумаем об этом, когда придёт время. Сейчас мне нужно только твоё согласие. Я должна знать, что ты готова бороться вместе с нами. 

— Скажи мне честно, Ками. Действительно ли этот мир стоит того, чтобы за него бороться? Или всё, что есть на Могаре — это боль? Я никогда не понимала, как такие, как я, могут рождаться лишь для страданий, а подобные Фалмугу без последствий свободно рушат всё, чего касаются. Я слишком стара и слишком устала, чтобы бороться, Ками. Оно того не стоит, — покачала головой Зинья. 

— Да, Могар несправедлив. Все миры несправедливы, — сказал ледяным тоном Лит. — Единственный способ выжить — это обратить несправедливость жизни в свою пользу. Если ты не будешь бороться за себя, то никто не будет. 

Он приложил руки к голове Зиньи, активируя два заклинания магии света пятого уровня — Сканер и Долото. Затем он использовал созданные Долотом нити маны, дабы соединить жизненную силу мозга с жизненной силой глаз, используя ману в качестве временного проводника. Зрачки Зиньи пришли в движение, когда свет и цвета наполнили её взор. 

— Зинь? — произнесла красивая женщина перед ней. 

Зинья не могла поверить своим ушам — голос отчётливо напоминал ей сестру. Она подняла руки, коснувшись лица женщины, и тут же её узнала. 

— Это и правда ты, Ками? — спросила Зинья. 

— Да, Зинь, это я. Я принесла твои любимые цветы, — и Камила достала из пространственного амулета букет из свежих цветов серебряной акации. Их яркий аромат наполнил нос Зиньи, а цвет поразил до глубины души.